Секториум
Шрифт:
Только в таких гнездах можно было спать на Флио по ночам. Його бросил плащ на сетку верхнего яруса и оставил меня одну под звездами высоко в горах, в холоде и родном аромате микстуры. Здесь было страшно. Казалось, все северные ветра пролетали сквозь земли клана, стараясь раскачать плетеную конструкцию. Она скрипела, как старая корзина, я глубже зарывалась в складки плаща и мечтала о том, чтобы до утра меня не сдуло отсюда в пропасть. Если б можно было уйти, я пошла бы отсюда на край света, но ветер не давал мне высунуться из гнезда. На Флио не было принято гулять по ночам. Лучше было затаиться в укромном месте и подумать, чем
Сначала я боялась умереть, потом боялась улететь, со временем меня посетила более оригинальная идея: что если на крышу сядет флион? Мне же не выбраться отсюда, пока его не сгонят. А главное, как бы этой ночью ему не пришло в голову снести яйцо. Оно устремится вниз по плетенке, тогда уж мне точно несдобровать. А если к рассвету вылупится птенец, боюсь, я послужу ему калорийной пищей.
Впрочем, я не представляла, как выглядят настоящие флионы, даже не была уверена в том, что они существуют. Птицелов сказал: всему свое время. То ли я еще не созрела, для того чтобы увидеть чудо, то ли чуда еще не построили. В этом случае мои шансы выбраться наружу возрастали, но к середине ночи они стали опять стремительно таять. Над Флио-Мегаполисом всходил Агломерат — рыжий шар с бурыми разводами, похожими на лунные кратеры. Он казался таким близким, словно летательный аппарат завис над недостроенной крышей гнезда. Привидения так и заплясали вокруг. Башня, заскрипела, словно собралась разорвать плетеную спираль стены. Скалы зашевелились, камни посыпались вниз. Твердь планетарной коры словно вздулась под гнездом и собралась стряхнуть с себя все, что наросло на камень. Настал момент, когда целая кладка яиц флиона, скатившихся мне на голову, показались бы детской забавой по сравнению с каменными челюстями, готовыми прожевать меня вместе с коркой гнезда.
Башня выстояла. Даже не съехала с места. Только каменная пыль на площадке у жилища напоминала о том, что мне довелось пережить ночью. Ясо ходил по краю пропасти, подбирал мелкие камушки, швырял их вниз и прислушивался. Заметив меня, он быстро нацепил на ухо «переводчик». С точно таким же прибором я мучалась ночью, натирая мозоль в ухе. Мне в голову не пришло, что его можно снять и спрятать в карман.
— Сегодня опять летаешь со мной, — сообщил Ясо, подбрасывая на ладони осколок сегодняшнего неботрясения.
— А на чем? — спросила я. Вблизи гнезда не наблюдалось даже сжатого флиоплана.
— А без ничего, — передразнил Ясо и кинул камень в пропасть.
Его язык звучал смешно, его действия выглядели нелепо, его пребывание возле меня провоцировало вопросы, которые мне неприлично было задать. Но его отец захотел, чтобы мы узнали друг друга ближе, и у меня не было причин возражать.
— Мы полетим когда-нибудь на флионе? — спросила я в лоб.
Мой товарищ ничего не ответил. Камешки под ногами его занимали больше.
— Ты наверно не умеешь им управлять? — предположила я.
Ни слова не говоря, он встал над пропастью, прислушался к гулу, доносящемуся из нее, и прыгнул вниз. Я не успела среагировать. Только сделала шаг, как у меня подкосились ноги. К тому моменту, как мне удалось достичь на четвереньках края обрыва, детеныш Птицелова уже вынырнул из бездны в воздушном потоке на растопыренных перепонках рукавов и штанин.
— Ты так умеешь? — прокричал он, спланировал на площадку, словно соскользнул с волны, и кубарем пролетел
Признаться, я испытала сильное желание выбросить его обратно.
— Сколько тебе лет, детка? — спросила я.
— С этого года я совершеннолетний, — объяснил детеныш, присаживаясь рядом. Следующим потоком из расщелины выбросило фонтан мелких камней, которые посыпались нам на головы.
— Никогда бы не подумала, что ты уже вырос. Спроси у отца, может быть, он устроит меня жить пониже?
— Не может, — ответил Ясо. — Там опасно.
— На равнине-то?
— Тебе можно жить на дереве, если у дерева крепкие корни, но только нельзя. Упадешь.
— Когда это я падала с деревьев?
— Дерево упадет, и ты упадешь, — пояснил он. — Флио шевелится, вода выходит на берег, все падают.
Аргумент звучал убедительно, но перспектива остаться жить в гнезде все равно удручала. Ясо, как и его отцу, было наплевать на мои пожелания, особенно на те, которые они не считали разумными.
— Тебе нравится такая жизнь? — спросила я.
— А хорошо… — ответил юный абориген, достал из-за пазухи орех и стал колоть его передними зубами, сросшимися сплошной костяной пластиной, напоминающей клюв.
— А чего ж хорошего?
— Красиво, — сказал он, и новый воздушный поток вынес нам на головы тучу каменной пыли. — Уйдет Агломерат, сутки будут длинными, грунт твердым.
— А если он не уйдет, врежется в Мегаполис?
— Нет, так не будет.
— Ты не знаешь, как будет. Ты не можешь знать на миллион лет вперед, а я тебе расскажу: Агломерат уйдет, вы расселитесь, твои потомки будут считать Флио родиной, перестанут шататься по космосу, забудут, что такое летать за орбитальные высоты. А потом кто-нибудь из них откопает в леднике череп со сросшимися челюстями. Скажи, что они будут думать о своей истории?
Ясо насторожился, выплюнул скорлупу и поглядел на меня желтым глазом.
— Зачем? — удивился он. — Здесь не закапывают отходы.
— У тебя сломался «переводчик», — обнаглела я. — Кто тебя спрашивал про отходы? Череп — это скелет головы. Знаешь, что такое скелет?
— Я и говорю, мусор. Кому нужен череп без головы? Кто его будет сюда класть?
— Все-таки ты не ответил…
Ясо поник. Похоже, он не знал, о чем вообще со мной разговаривать.
— Разве отец не предупредил, что я буду задавать вопросоы, а ты должен на них отвечать?
— Нет, — сказал Ясо.
— А что он тебе сказал, когда дал «переводчик» и послал сюда?
— Он сказал, катать тебя на флионах.
— Ладно, — согласилась я. — Тогда тащи сюда крылатый флион. — И настроение моего собеседника совсем испортилось.
— Тебе не понравится, — предупредил он. — Отец сказал, что тебе это не надо.
— Отец сказал, катать меня на флионах? — рассердилась я. — Вот и катай!
Не то, чтобы Ясо вдохновила идея. Он попросту выбрал меньшее из зол. Причем, сделал это так, чтобы по дороге у меня отпало желание не только кататься, но и задавать вопросы. Для того чтобы рассуждать о черепах со сращенными челюстями, гость должен был обладать специальным разрешением, а для того, чтобы овладеть флионом, акробатическими навыками. Можно было быстро спланировать на равнину вместе с Ясо в восходящем потоке, можно было медленно карабкаться вниз по скале. Я не поняла, почему нельзя было посадить флион на верхушку гнезда, однако выбрала медленный спуск.