Секутор
Шрифт:
И в самом-то деле…
Прогрохотав по мощеной улице, телега выехала на площадь и, едва разминувшись со встречным возом сена, свернула налево, догнала наконец ушедших далеко вперед гладиаторов, стражу и Плавта. Они уже почти достигли городской стены – каструма, пересекли весь город, довольно многолюдный по здешним меркам, еще раз свернули налево и оказались на пустыре, окруженном кустами жимолости и дрока. Именно окруженном, а не заросшем, ибо весь центр пустыря занимали какие-то развалины – поваленные колонны, битый кирпич, камни.
– Приехали, – обернувшись к вознице, римлянин
Скрипнув осями, телега остановилась, медлительный вол принялся лениво жевать траву.
– Ну, что встали? – Плавт посмотрел на юношей. – Вот кирпичи, вот камни – грузите в телегу, да смотрите, выбирайте только целые.
Кивнув, Рысь и Тирак поплевали на ладони и принялись за погрузку. Дело оказалось не таким уж и легким – кое-где кирпичи приходилось прямо-таки выдирать из кладки, и юноши, чтобы не ободрать руки, обмотали их подолом туники. Стражники и Плавт маячили поначалу поодаль, а потом Аманд с римлянином и вовсе исчезли – видно, направились в ближайшее питейное заведение. Впрочем, обоим юношам было не до них – поднявшееся высоко в небо солнце уже ощутимо припекало плечи. Да-а, таскать тяжелые камни – занятие малоприятное. Кругом пыль, обломки, только и смотри, как бы не пропороть ногу. Тем не менее телега быстро наполнялась, вот осталось совсем чуть-чуть, и парни с воодушевлением переглянулись. Обоим было интересно, заплатит ли Плавт, как обещал, или обманет? Нет, вроде бы не должен, не такой человек римлянин. Уж если что обещал – даже и гладиаторам, – сделает. А на тот же асс можно будет купить чего-нибудь вкусненького – мяса, печеной рыбы, амфору изысканного фалернского вина…
– Эт-то еще что тут такое?
Рысь едва не уронил себе на ногу увесистый кусок мрамора. Обернулся: у края пустыря стоял отряд воинов городской стражи во главе с десятником в доспехах с поножами и сверкающем на солнце шлеме с пышным султаном. Все остальные стражники были одеты куда проще – в кожаные панцири, простые круглые шлемы, в руках – щиты и копья, на ногах – тяжелые солдатские калиги.
– Кто такие? – Колыхнув султаном на шлеме, декурион важно подошел к вознице и оставшемуся стражу. – И по какому праву грабите собственность господина Тарлиния?
– Мы… мы думали, здесь просто пустырь, – промямлил страж и, обернувшись, вдруг с облегчением улыбнулся, завидев, как из-за угла показались Плавт с Амандом.
– Что тут такое, почтеннейший? – подойдя ближе, осведомился римлянин. – Какой еще Тарлиний? Ах Тарлиний… Да, да, знаю такого. Он нам и разрешил, что может подтвердить… да вот, хотя бы наш дуумвир всадник Децим Памфилий Руф.
Десятник недоверчиво посмотрел на Плавта:
– Памфилий Руф вас знает?
– А как же! – римлянин улыбнулся. – И всегда все подтвердит.
– Что ж, – десятник нехорошо усмехнулся. – Если так, вам сильно повезло, ребята! Всадник Памфилий Руф как раз сейчас здесь неподалеку – проверяет таверны, так ли там торгуют и тем ли? Эй, Фабий! – он кивнул одному из своих воинов. – Быстренько слетай в таверну старого Витилена, там должны быть дуумвиры. Скажешь, у нас тут казус по поводу чужой собственности… ну, они знают.
Воин, вытянувшись, быстрым шагом направился прочь.
– Что ж, подождем, – усмехнулся
– Вот это уж вряд ли, – поглядывая в сторону, нервно усмехнулся римлянин.
Солнце все так же сверкало в синем глубоком небе, весело отражаясь в доспехах и шлеме десятника. Рысь незаметно переглянулся с Тираком – кажется, они все здесь здорово влипли. Впрочем, это вина хозяев, а не рабов.
За углом послышались чьи-то громкие голоса, стук копыт, и наконец на пустырь в сопровождении стражника и вооруженных слуг верхом на белом коне выехал самолично благородный дуумвир, всадник Децим Памфилий Руф. Тщательно завитые кудри его покачивались в такт ходу лошади. Остановив коня, дуумвир спешился с помощью слуг и, поправив сползшую с плеча лацерну, грозно обернулся:
– Ну, где тут нарушители?
– Аве, Памфилий Руф! – громким голосом почтительно приветствовал всадника Плавт.
– А, Марк Домиций, – узнал дуумвир. – Как поживает наш друг Бовис, ланиста?
– Ничего, не помер еще, – пошутил римлянин. – Все мечтает пристроить куда-нибудь своих гладиаторов.
– Троих уже пристроил, – засмеялся Памфилий. – У меня работали, сторожами… Ты чего здесь?
Плавт пожал плечами:
– Да вот, уважаемый начальник стражи сомневается, имею ли я право прибрать этот старый, никому не нужный хлам. Ведь сам Тарлиний, кажется, разрешил мне.
– Ах да, – всадник повернулся к стражнику. – Это мой друг, Марк Домиций Плавт. Несчастный, сгинувший без вести Тарлиний действительно разрешил ему попользоваться здесь кое-чем, о чем уведомил лично меня, как должностное… э… как известного всем гражданина.
– А-а, – протянул десятник. – Ну, раз так, тогда никаких претензий…
Подойдя ближе, римлянин незаметно вложил в руку начальника стражи несколько сестерциев.
– Работайте, работайте, – враз подобрел тот. – И в самом деле, надо освобождать город от всякого хлама.
Поклонившись дуумвиру, десятник кивнул воинам, и те, следуя за ним, строем направились прочь.
– Фу-у, слава богам, – перевел дух Плавт. – Кажется, я кое-что должен тебе, Памфилий?
– Кое-что? – Дуумвир потер руки и задумался. Круглое краснощекое лицо его вдруг озарила улыбка. – Вот что, Марк Домиций… Как привезешь в свой дом эту телегу… вторую вези мне! Только не говори, кому везешь… Я бы и сам, конечно, мог бы послать людей, но у меня, как ты знаешь, много завистников, пойдут всякие пересуды… в общем, не хотелось бы. И так на ограде пишут всякие гадости. Узнаю кто, оторву руки! Так что вы уж постарайтесь.
– Не сомневайся, сделаем все, как ты скажешь, – с улыбкой заверил римлянин. – Чего привезти-то – кирпичи, мрамор?
– А и то и другое, – Памфилий осклабился. – И, может быть, даже не одну телегу. Видишь ли, с нами теперь будет жить воспитанница, Флавия, дочка моего погибшего друга Флавия Теренция Сильвестра, так что хочется несколько расширить дом, сделать пару пристроек, ну, ты сам понимаешь, все-таки молодая девушка…
С помощью слуг дуумвир взгромоздился на коня и, махнув на прощанье рукой, уехал.