Секвойя
Шрифт:
Конечно, я ему не поверил. В моей голове просто не укладывалось, как такое вообще могло произойти. Я не верил что причина во мне, потому что всего пару часов назад ты спала на моем плече и улыбалась во сне. Так что я подумал, что у тебя должно было случиться что-то серьезное, чтобы ты вот так вот оставила меня. На всякий случай, я переспросил у Клода, не просила ли ты что-то мне передать, но он только покачал головой. Ты не оставила ни записки, ни номера телефона, ничего. Когда я понял, что ты и правда просто сбежала, это так сильно ранило меня, что я принялся методично осуществлять план, с которым прибыл на ту яхту.
Спустя
Я съехал с катушек от ярости. И в тот момент, когда я гнал по Роуд-Драйв, мне было все равно, смогу ли я затормозить, когда потребуется. Мной владело безрассудство и злость, что ничего в моей жизни не клеится. Да, я любил жалеть себя. Тогда я еще не знал, что-то, что мне тогда казалось проблемами — ерунда, которая даже плевка-то не стоила… Тогда я еще не знал, что за моей спиной творят мои друзья, люди, которым я доверил бы свою жизнь. Знал бы — даже не тронул бы педаль тормоза.
В тот день, когда ты приехала ко мне домой, больше всего на свете я хотел, чтобы ты осталась. И поверь, после этого не было ни секунды, когда бы я не жалел, что прогнал тебя тогда. Ты сама знаешь, что было дальше. И это именно та часть, о которой мне не хочется вспоминать.
Когда я лежал в клинике, мне показалось, что еще не все потеряно, но ты вдруг сказала, что обманула меня. И это именно тогда, когда я подумал, что черная полоса заканчивается, и только-только поднял голову, все еще побаиваясь, что жизнь стукнет меня по ней снова. В довершение ко всему, что произошло в моей жизни до этого, ты растоптала меня окончательно, словно это был финальный аккорд в невероятно паршивой симфонии моей жизни. Дыра, образовавшаяся во мне тогда, не затягивалась очень долго, несмотря на все мои усилия. Я был раздавлен, разрушен и буквально уничтожен.
Говорят, чтобы получить что-то, нужно что-то потерять. В моем случае понадобилось потерять всё. Но я почти ни о чем не жалею. И знаешь, что? Я был идиотом, что поверил тебе тогда и ушел.
Я не верю, что все кончено. Я не верю в вас с ним.
Я больше не верю тебе.
Джастин
P.S. Я хотел сказать это тебе лично, но не знаю, поговорю ли с тобой когда-нибудь снова, так что… Пожалуйста, не уезжай в Париж. Мне будет невыносима мысль, что тебя нет даже в пределах этой страны. Ты спасла меня. И я всегда буду тебе за это благодарен.
На брелоке — Секвойя. Я забыл рассказать тебе, что это дерево раскидывает свои корни под землей очень широко, на несколько десятков метров. Я не понял вовремя, как сильно ты нуждаешься в стабильности, которой ты всегда была лишена. Сам не понимаю, зачем солгал тебе тогда на яхте, только-только заслужив твое доверие. Не сделай я этого, возможно, сейчас все было бы совсем иначе. Прости мне эту глупость, хотя тебе и сложно будет это сделать. Пусть корни этого дерева всегда будут с тобой, где бы ты ни была, и теперь никто не сможет лишить тебя этого.
Эти ключи от той самой квартиры. Твоей квартиры. Сначала я хотел подарить
***
Каролина никак не могла заставить себя перестать улыбаться. Скулы сводило от боли, но улыбаться хотелось еще шире. Опустив глаза, она покачала головой. Все это время он любил ее. И вся та боль, которую она ему причинила, до сих пор не заставила его отвернуться от нее. Она обмахнулась листком, а потом зачем-то понюхала его.
А потом она прищурилась.
Стоп.
Вчера вечером этого листка здесь не было. А это могло значить только одно…
Джастин заходил сюда ночью!
Bruno Mars — Runaway baby
Каролина раскрыла глаза, и в ужасе спрыгнув с кровати, помчалась в ванную. Уперев ладони по краям раковины, она вгляделась в отражение.
Да уж. По отчетливым синякам под глазами, можно было легко понять, что сон вчера одолел ее ближе к рассвету. Состояние волос тоже оставляло желать лучшего — она даже не расчесала их перед сном, отчего вся укладка, разумеется, растрепалась. К тому же вчера было как-то не до снятия макияжа, и теперь помада и тушь были размазаны на пол-лица… И вдобавок, словно этого всего было мало, кожа прямо светилась каким-то зеленоватым светом…
Каролина окинула себя удрученным взглядом. Боже, ни один мужчина никогда еще не видел ее в таком ужасном виде. И надо же было случиться, чтобы это убожество лицезрел самый важный мужчина в ее жизни…
Девушка с тяжелым вздохом отвернулась, при этом отметив, что на ней была хорошая пижама из новой коллекции Шанель. Ну хоть что-то…
Хлоп-хлоп. Каролина пошлепала ладонями по лицу и бросила быстрый взгляд на закрытую входную дверь, больно прикусив губу. Какие-то ничтожные метры отделяли ее от гостевой комнаты, куда она собиралась отправиться.
Сразу после горячей ванны.
Покрутив вентили, и услышав слегка успокаивающий гул воды, Каролина вздохнула, скидывая нервное напряжение, и подошла к зеркалу. Пришлось приложить ладошки к щекам, но даже они не могли полностью скрыть яркий розовый румянец, появившийся от волнения.
— Соберись, — помотала она головой, опуская руки и глубоко вздыхая.
— Привет, — улыбнулась она, кокетливо приподняв бровь. И тут же нахмурилась, покусывая щеку изнутри. — Не… Не так.
— Привет, — она робко махнула своему отражению. И снова нахмурилась. — Не то… — Каролина потрясла головой из стороны в сторону и опять глубоко вздохнула, уставившись в зеркало.
— Как спалось? — сказала она с улыбкой. После чего поджала губы и отвела растерянный взгляд от зеркала, усевшись на край ванны. Уставившись в какую-то невидимую точку на полу, она пожала плечами. Каролина не имела ни малейшего понятия, что ему сказать, и главное — как не выглядеть при этом полной дурой. Сочиняя речь, Каролина жевала нижнюю губу так интенсивно, что она слегка распухла и покраснела.