Сельджуки. Кочевники – завоеватели Малой Азии
Шрифт:
Рис. 18. План хана Кесик Кёпрю недалеко от Кыршехира, 1268 г.
По сторонам от сводчатого крыльца, с которого путешественник смотрел на двор, часто располагались комнаты, предназначенные для персонала хана, а под ними – напоминающие крытые галереи портики или открытые коридоры, которые с одной стороны вели в отдельные комнаты гостей и общие спальни, а с другой – в бани, кофейню, на кухню, в мастерские и на склады. Спальни, как правило, были оборудованы стационарными очагами, встроенными шкафами и местами для сна; они занимали оба этажа или только второй – в том случае, если на первом устраивали дополнительные склады или конюшни. В дальнем конце двора, напротив входа, а иногда под углом к нему было второе крыльцо, оно вело в великолепный зал с рядами колонн и контрфорсов, поддерживавших боковые приделы с цилиндрическими сводами. Из всех приделов всегда обращал на себя особое внимание центральный – дело в том, что обычно именно в нем находился центральный купол круглой или конусообразной формы. В куполе имелись небольшие окошки, однако, поскольку они располагались на огромной высоте, освещение в зале было плохим. Именно в этих величественных, но
Рис. 19. План хана Сары на дороге Ургюп – Аванос, 1238 г.
Большинство попадавших в руки Сельджукидов городов Анатолии уже имело довольно хорошие оборонительные сооружения, поэтому победителям, как правило, нужно было их лишь подремонтировать или укрепить. Иногда для того, чтобы ликвидировать какое-то слабое место, они строили башню или контрфорс. Однако отличить эти добавленные сльджуками детали от более ранней работы не так легко, особенно в тех случаях, когда работы выполняли те же местные мастера – судя по всему, христиане, – которые изначально строили эти оборонительные сооружения для византийцев. А вот появившиеся при сельджуках исламские надписи и монументальные входы, которыми они снабдили многие уже существовавшие крепости, безусловно, были делом рук мусульман, а не греков. Оборонительные стены Коньи и Сиваса были исключением из правил: они были построены или полностью перестроены по приказу Кейкубада I. Сейчас от них не осталось и следа, поэтому наши знания о фортификационных сооружениях Сельджукидов в значительной степени основываются на той информации, которой мы располагаем, судя по сохранившимся остаткам военно-морского арсенала и наземных оборонительных сооружений в Алайе и, в меньшей степени, по дошедшим до наших дней небольшим участкам стен, с моря защищавших Синоп.
Рис. 20а. Кызыл Куле, то есть Красная башня, Алайе, 1224 г.
Рис. 20б. Планы пола и крыши Кызыл Куле, Алайе
Во время многочисленных войн сельджуки неоднократно имели возможность оценить прочность сирийских крепостей. Возможно, именно по этой причине Кейкубад I поставил во главе работ в Алайе и Синопе сирийского архитектора. Для того чтобы создать в Алайе новую линию обороны, потребовалось увеличить протяженность уже существовавших оборонительных сооружений и перестроить порт. Центральное место в новой системе фортификаций отводилось Кызыл Куле, то есть Красной башне, которая должна была одновременно и защищать верфь, и служить опорой для новых стен, поднимающихся с западной стороны горы, соединяющих ее вершину с существующей цитаделью и затем спускающихся к морю (рис. 20а, 20б). Эта замечательная восьмиугольная башня была возведена вокруг центрального пирса, ее верхняя часть служила резервуаром для воды. В башне было пять этажей: цокольный, первый, мезонин, верхний этаж с зубчатой стеной и терраса на плоской крыше. Пространство, окруженное новыми стенами, делилось на шесть зон. Самой главной и действительно уникальной особенностью этого плана был военный док или терсан, располагавшийся в южной части гавани. Для него в скале на глубину почти 80 метров был выдолблен тоннель шириной 97 метров. Тоннель состоял из пяти сводчатых галерей (рис. 9). Образующие эти галереи боковые арки имели характерную подковообразную форму, сводчатые потолки были выложены из кирпича, причем по центру потолка шло специальное заглубление для того, чтобы в тоннеле можно было спрятать или даже тайно строить довольно большие корабли. Фасад сооружения сделан из огромных глыб тесаного камня, тщательно обработанных и аккуратно сложенных; качество строительства было настолько высоким, что и в наши дни рыбаки Алайе используют эти галереи.
Возникшие в окрестностях нового порта поселения, такие, как новая Конья и города, основанные Кей-кубадом I в Кубадабаде на берегу озера Бейшехир и в Кубадийе около Кайсери, больше похожи на города Средней Азии, чем Малой. Они были достаточно просторными, постройки чередовались с рынками и цветниками, на улицах были сделаны водопровод, фонтаны и небольшие бассейны. Часто фонтаны, по форме напоминающие типичный дверной проем эпохи Сельджукидов, встраивали в стены с внешней стороны самых важных общественных зданий (рис. 21). Насущной необходимостью считались общественные бани, они имелись во всех городах в достаточном количестве. Как правило, бани состояли из двух отделений – мужского и женского. В отличие от римских в турецких банях эпохи Сельджукидов не делали бассейнов, в которые можно погрузиться целиком, – там вода к фонтану поступала постоянно по трубе или желобу, а из фонтана стекала в небольшой бассейн.
Рис. 21. Фонтан на внешней стороне здания медресе Сахибийе, Кайсери, 1267 г.
В маленьких городах, по крайней мере поначалу, базар устраивали в самом большом хане. Вполне возможно, что появившийся позднее бедестан, то есть центральная сводчатая галерея больших крытых базаров – та его часть, где сейчас обычно сосредоточены все ювелирные лавки, – приобрел свой нынешний вид именно под влиянием этой практики; по сути дела, он дает нам представление о том, во что превратился хан, когда рынок разросся настолько, что поглотил приютившего его когда-то хозяина.
До наших дней сохранилось единственное феодальное поместье-манор периода Сельджукидов – это расположенный в пригороде Кайсери так называемый «кешк Хайдар-бея» [32] (1251). Идею создания поместья такого рода сельджуки, вполне вероятно, тоже где-то позаимствовали – то ли в
32
Применяемое автором для обозначения отдельных жилых зданий французское слово «киоск» пришло из персидского, где обозначало уединенный дом-усадьбу, а первоначально загородный замок – кёшк.
Рис. 22. Кешк Хайдар-бея, Кайсери, 1251 г.
Рис. 23. Каннелюры на нижней стороне каменной лестницы кешка Хайдар-бея
Рис. 24. Перемычка двери, ведущей в одно из помещений кешка Хайдар-бея
За исключением усадьбы Хайдар-бея, не сохранилось ни одного здания эпохи Сельджукидов, которое могло бы пролить свет на то, как шел процесс адаптации ранних турок к городской жизни. Султаны начали строить дворцы только в XIII веке; некоторые из них располагались далеко от столицы, в местах с более благоприятным климатом, – дело в том, что одни дворцы выполняли функции зимних, а другие – летних резиденций.
Отдельные исследователи видят в этом отражение подспудного стремления сельджуков к сезонным миграциям, однако в тех случаях, когда все уже сказано и сделано, тюрки не склонны возвращаться к пройденному.
Рис. 25. План большого здания в Кубадабаде, 1235 г.
Рис. 26. План малого здания в Кубадабаде, 1235 г.
От нескольких дворцов, например от находившегося в Сивасе, сохранилось только название; местонахождение других, например в Алайе и Анталье, было установлено; построенные Кейкубадом между 1220-м и 1235 годами и названные им в свою честь дворцы в Кубадабаде и Кубадийе были недавно раскопаны. Несмотря на то что подробный отчет о результатах работы еще не опубликован, планы большой и малой резиденций в Кубадабаде свидетельствуют о том, что эти дворцы были прямоугольными в плане и что комнаты в них выходили во внутренний двор (рис. 25, 26).
В Конье, как столице, без сомнения, было сосредоточено все самое лучшее и наиболее характерное для того времени. Очень жаль, что многое погибло там в современную эпоху. В 1830-х годах, когда Л. Лаборде посетил этот город, он сделал очень подробные рисунки крепости. Тридцать лет спустя Ч. Тексье тоже смог изучить как саму цитадель, так и внешние оборонительные стены; он обнаружил, что город в плане был прямоугольным с закругленными углами; что вдоль оборонительных стен на расстоянии чуть более 13 метров одна от другой стояли 108 мощных каменных башен, каждая размером 9,7 x 7,9 м. Крепость находилась в центре города, она была построена вокруг небольшого холма, на котором стоит мечеть Ала ад-дина и где был возведен дворец. Исследовавший крепость в конце XIX века К. Хуарт обнаружил, что она имела форму пятиугольника и что среди сохранившихся на ней надписей была дата – 1214 год. Первую мечеть начал строить султан Масуд (1116–1156), а закончил Кылыч Арслан II, чей тюрбе – творение Юсуфа ибн Абдул Гаффара из Хокана – датируется 1188 годом (фото 3). В 1219 году Кейкавус I доверил перестройку этой мечети сирийскому архитектору Мухаммаду ибн Каулану из Дамаска, а тот в свою очередь подрядил производить работы Аяза Атабеки. В мавзолей именно при этой мечети, в которой покоятся останки восьми султанов-Сельджукидов, Кейкавус привез для перезахоронения тело отца после того, как Федор Ласкарис отдал дань уважения павшему врагу. Однако завершать строительство мечети в 1220 году выпало брату Кейкавуса Кейкубаду I, и в настоящее время мечеть носит его имя. Окончательный вариант плана этого здания очень похож на планы таких известных сооружений, как Большая мечеть Дамаска, мечеть Ибн Тулуна в Каире и одноименная в Кордове; кроме того, у этой мечети та же плоская крыша, что и у упомянутых более ранних сооружений.
Две башни внушительного вида, в которых находились два основных входа в крепость Коньи, были возведены на личные средства Кейкубада I в 1221 году; о щедрости султана свидетельствует надпись золотом над этими воротами. Он призывал местную знать последовать его примеру и взять под опеку другие башни; имена сделавших это он приказал написать на построенных за их счет участках крепостной стены. На построенных за его счет участках стены он выразил свое отношение к «Шахнаме» и скульптуре, повелев выбить на стене отрывки из книги в таких местах, где все могли бы их прочесть, а оба сооруженных на его средства входа декорировать различными скульптурными рельефами из камня. Некоторые скульптуры были выполнены эллинами, другие – византийцами. В их числе были рельефы на саркофагах с изображениями сцен пребывания Александра в Скиросе – в настоящее время они хранятся в музее скульптуры в Конье вместе с более чем двумя десятками фигур львов и несколькими изображениями орлов; многие из этих скульптур принадлежат сельджукам. Наибольший интерес представляют две пары крылатых гениев, или ангелов, которые установлены попарно над каждым входом. Часть скульптур сохранилась, но от стен и ворот не осталось ничего, а от дворцового комплекса, который занимал место от главных ворот почти до стены мечети Ала ад-дина, до нашего времени дошли лишь отдельные камни.