Селеста (=Ростки мёртвого мира)
Шрифт:
– Когда нужно, прячем, и хорошо – согласилась упырица. – Мастер, труп или пропавший человек – это след. Нам следы не нужны. Мы хотим тихо жить в свое удовольствие, иметь возможность спокойно разобраться со своим новым состоянием. Нет, привлекать лишнее внимание нам совсем ни к чему.
Тарраш промолчал, задумчиво рассматривая девушек. Селеста слышала о его манере сначала рассмотреть ситуацию со всех сторон, и только потом принимать решение. Из-за этого его считали тугодумом. В то же время мужчина сумел сохранить семью после катастрофы в целости, тогда как другие, более резвые и проворные, сложили
– Так давно ты восстал?
– Да месяц уже – Хастин неловко пожал плечами. – Глупо так получилось: хотел подзаработать, сделал десяток болтов на продажу. Отправился ночью к покупателю и на чей-то нож налетел. Очнулся весь в крови, в какой-то канаве. Делать нечего, пошел домой. Уже мыться начал, когда понял, что стал… таким.
– В первую ночь восставшие плохо соображают – подала голос Медея.
– Да… Пошел к отцу признаваться… Думал, убьет.
В ответ на устремленные на него взгляды Тарраш слегка качнул головой и ничего не сказал.
– С тех пор так и живу. О том, что я… упырем стал, не вся родня знает. Думают, на ночную работу устроился, поэтому днем сплю крепко. В подвале.
– Охотишься как? – Видя непонимание в глазах парня, Селеста пояснила. – Кровь как пьешь? В трущобы ходишь, или еще где?
– Нет – Хастин потупился. – Меня отец и братья поят.
Изумление Андрея было так велико, что на какое-то мгновение он потерял связь с реальностью. Мимо его сознания прошел возглас Медеи, неверящие вопросы, заданные подругой, смущенное покряхтывание Тарраша. Он не раз слышал (и видел своими глазами), как матери продавали детей за грязный кусок хлеба, как отцы сдавали дочерей в «аренду» или пользовались ими сами, как убивший родителей сын жарил еще теплое человеческое мясо на костре. Бывало и наоборот, матери продавали в рабство себя ради лучшей доли для детей. Но никогда на его памяти отец не соглашался выкармливать собственной кровью восставшего из мертвых сына.
– И братья тоже?
– Что?
Справившаяся с удивлением Селеста уточнила:
– Братья тоже подкармливают?
– Да. Нас же шестеро. Если каждую ночь немного сцеживать, то незаметно будет.
На лицах девушек зеркальным отражением появилось одно чувство – зависть. Если бы только у них был кто-то, способный вот так просто принять, несмотря ни на что, успокоить в первые минуты после пробуждения! Селеста почувствовала, как нестерпимо ей хочется вцепиться в эту чистенькую рожу. Она даже отступила на шаг.
– Так. Тайм-аут. – Упырица потрясла головой и подтолкнула неподвижно застывшую Медею. – Мы уходим. Мастер Тарраш! Скоро рассвет, нам надо успеть добраться домой. Благодарю за выполненный заказ. Обещаю, в ближайшее время мы обязательно еще раз навестим вас. Хастин, скоро увидимся.
Не слушая слов прощания, торопливо похватав приготовленные вещи, девушки выскочили со двора.
Больше всего их уход походил на поспешное бегство.
Волю эмоциям Медея дала уже дома, под землей. Остатки сдержанности добило короткое путешествие по грязной и вонючей канализации. По сравнению с подворьем Тарраша, на котором жил Хастин, убежище упыриц действительно сильно проигрывало по всем статьям. На скопившуюся усталость
Напоминание подействовало слишком сильно.
– Ты видела?! – Медея металась по комнате, сшибая предметы. – Нет, ты видела?! Он просто живет на всем готовом! Ему даже охотиться не надо!
– Видела.
Селеста мрачно сидела и катала по столу мелкую монетку. Быть может, сделанный ей выбор неверен? Когда-то попавший в иной мир одинокий чужак, лишившийся всего, даже тела, отчаянно пожелал выжить. Любой ценой. Он нарушал привычные принципы, в угоду принятому решению грабил, убивал, появись такая нужда, клятвоприступничал бы, обманывал живых и не-мертвых. Ему казалось, он чего-то достиг. Упырицы поселились среди людей, у них появилось постоянное жилье, кое-какой намек на уют, отпала необходимость в еженощной охоте. Теперь у них есть слуги, готовые подставить вену под клыки господ.
Теперь есть кое-какая уверенность в будущем.
Но чего стоят эти успехи по сравнению с одним часом среди близких? Тех, кто безоговорочно доверяет тебе? Кто готов делиться последним не из необходимости, а из обычной любви?
Что лучше? Легкая и быстрая смерть или растянутый кровавый ад? Какая бы жизнь ее не ожидает, легкой и простой она точно не будет. Все так же придется лгать, изворачиваться, обманывать, драться в темных закоулках полуразрушенного города. Общаться с подонками вроде Факасия.
– Ты никогда не задумывалась о том, чтобы покончить со всем?
– Что? – Медея замерла, словно натолкнулась на невидимую стену.
– Я одно время часто об этом думала – Селеста меланхолично рассматривала когти. – Вдруг, стоит выйти на солнце, и меня вернет в старое тело? Всего-то потерпеть минут десять, лишь бы очнутся в родном мире. Пусть в больничке, лишь бы избавиться от этого кошмара.
– Селеста – обеспокоено зачастила подруга – ты это… Ты так не говори! Даже не думай, слышишь! Ты же просто умрешь, глупая!
– Может быть, да, а может, и нет. Надежда есть, согласись.
Медея присела рядом и крепко схватила светловолосую девчушку за руку. Ее лицо словно светилось белизной, клыки непроизвольно появлялись и исчезали из-за суетливо подергивающихся губ. Зрелище, на взгляд обычного человека, выглядело ужасно.
– Ты же сама говорила, что все у нас будет! Только надо немножко подождать, потерпеть. Вот увидишь, и жить мы станем в хорошем доме, и выступать перед нами приглашать начнем лучших музыкантов, и…
– Да я не спорю – прервала напуганную женщину Селеста. – Будет. Только зачем? Чтобы из ночи в ночь выходить на охоту, пить людскую кровь? Мы же как паразиты, только берем, ничего не давая взамен.
– Это ты ничего не даешь?! – истерично рассмеялась Медея. – Да если бы не ты, я продолжала бы прислуживать Карлону, и неизвестно, сколько людей погибло бы от моих клыков!
– Если бы не я, неизвестно, сколько людей осталось бы в живых – вздохнула Селеста. – Ладно. Порефлексировали, и хватит. Перестань бояться, никуда я не уйду. Сдаваться действительно рано, тем более, дела хорошо идут.