Селестинские пророчества
Шрифт:
– О чем размышляете? – спросил Санчес.
– Я закончил Пятое откровение, – объяснил я. – И все думаю об этих ролях. Из ваших слов следует, что моя роль имеет какое-то отношение к моей замкнутости?
Ответа не последовало. Священник, не отрывая глаз, смотрел вперед на дорогу. Впереди, метрах в тридцати, дорогу перегородил могучий джип. На каменном утесе, метрах в пятнадцати от своей машины, стояли мужчина и женщина. Они тоже смотрели в нашу сторону.
Санчес остановил грузовик, какое-то время разглядывал их, а потом просиял:– Я знаю эту женщину, – сказал он. – Это Хулия. Все в порядке. Давайте поговорим с ними.
Они были смуглолицы и походили
– Падре Санчес! – радостно воскликнула она, подходя ближе.
– Как дела, Хулия? – приветствовал ее Санчес. Они обнялись, потом Санчес познакомил меня с ней. Хулия, в свою очередь, представила нам своего спутника – Ролан до.
Не сказав больше ни слова, Хулия с Санчесом повернулись к нам спиной и направились к утесу, где женщина до того стояла с Роландо. Молодой человек пристально взглянул на меня, но я инстинктивно отвернулся и двинулся за Хулией и Санчесом. Парень последовал за мной. Было такое впечатление, что ему что-то от меня нужно. Он выглядел молодо: густые волосы и почти мальчишеское смуглое лицо с нездоровым багровым румянцем во всю теку. Мне почему-то стало не по себе.
Пока мы вместе шли к краю утеса, парень несколько раз поглядывал на меня, словно собирался что-то сказать, но я каждый раз отводил глаза и убыстрял шаг. Он так ничего и не сказал. Когда мы подошли к краю обрыва, я сел на выступ скалы, чтобы он не смог устроиться рядом. Хулия и Санчес расположились на большом валуне метров на восемь выше.
Роландо сел поблизости от меня. Я чувствовал себя неловко от того, что он все время смотрит на меня, но в то же время меня в какой-то степени разбирало любопытство. Поймав мой взгляд, он заговорил:
– Вы приехали сюда за Манускриптом? Я ответил далеко не сразу:
– Я слышал о нем.
На его лице выразилось недоумение:
– Вы не читали его?
– Не все, – ответил я. – А вы имеете к нему какое-нибудь отношение?
– Я этим интересуюсь, – проговорил молодой человек. – Но пока что ничего не читал. Наступило молчание.
– Вы из Штатов? – осведомился Роландо. Этот вопрос вызвал у меня тревогу, и я решил не отвечать.
Вместо этого я задал вопрос сам:
– Разве Манускрипт каким-нибудь образом связан с развалинами у Мачу Пикчу?
– Не думаю, – ответил он. – Разве что он был написан в то время, когда там были возведены древние храмы.
Я снова замолчал, любуясь невероятно красивым пейзажем Андов. Если я буду вести себя сдержанно, парень рано или поздно проговорится о том, что они с Хулией здесь делают и каким образом это касается Манускрипта. Целых двадцать минут мы просидели, так и не сказав друг другу ни слова. В конце концов Роландо встал и направился к мирно беседующим Хулии с Санчесом.
В растерянности я не знал, как мне поступить. Я не пошел к Санчесу и Хулии, так как ясно понимал, что они хотели поговорить наедине. Еще, наверное, с полчаса я сидел на том же месте, смотря на скалистые вершины и прислушиваясь к тому, о чем говорили у меня над головой. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. В конце концов я решил все-таки пойти к ним, но не успел сделать и шага, как все трое встали и направились к машине Хулии. Поднимаясь вверх по скале, я двинулся к ним наперерез.
– Им нужно ехать, – заметил Санчес, когда я подошел.
– Жаль, что у нас не было времени поговорить, – сказала Хулия. – Надеюсь, мы увидимся снова. – Она смотрела на меня с той же теплотой, которую
Мы шагали по каменистой тропке, и я чувствовал, что нужно что-то сказать в ответ, но ничего не приходило в голову. Когда мы дошли до ее машины, Хулия лишь слегка кивнула и бросила короткое «до свидания». Они с Роланд о сели в кабину и покатили на север, откуда приехали мы с Санчесом. Все происшедшее меня несколько озадачило.
Уже в машине Санчес спросил:
– Роландо рассказал вам об Уиле?
– Нет! – воскликнул я. – Они видели его? У Санчеса был смущенный вид:
– Да. Они встретили его в деревушке в сорока милях к востоку отсюда.
– Уил что-нибудь говорил обо мне?
– По словам Хулии, Уил упомянул о том, что вы расстались. Она сказала, что в основном Уил разговаривал с Роландо. Разве вы не сказали Роландо, кто вы?
– Нет, я не знал, могу ли доверять ему. Санчес смотрел на меня в полном изумлении:
– Я же сказал, что с ними можно обо всем говорить. С Хулией я знаком не один год. У нее свое дело в Лиме, но с тех пор, как был обнаружен Манускрипт, она занимается поисками Девятого откровения. Хулия не взяла бы с собой человека, которому нельзя доверять. Никакой опасности не было. Так что вы упустили шанс получить сведения, которые могли оказаться важными для вас. Взгляд Санчеса стал серьезным.
– Вот вам прекрасный пример того, как в нашу жизнь вмешиваются ролевые установки, – проговорил он. – Вы оказались настолько замкнутым, что не позволили произойти важному стечению обстоятельств.
У меня, наверное, был вид человека, приготовившегося защищаться, потому что он тут же добавил-.
– Ничего страшного, каждый играет по тому или иному сценарию. По крайней мере теперь вы понимаете, что собой представляет ваш. ибо
– Не понимаю' – проговорил я с досадой– – Что именно я делаю?
– Ваш способ подчинения себе людей и контроля ситуации для того, чтобы направлять энергию в свою сторону, предполагает возникновение в вашем сознании такого сценария, по которому вы замыкаетесь в себе и выглядите человеком непонятным и таинственным. Себя вы убеждаете,. что поступаете осмотрительно, а на самом деле уповаете на то, что кто-то окажется вовлеченным в эту схему и будет пытаться выяснить, что с вами происходит. Когда кто-то так поступает, вы остаетесь таким же загадочным, вынуждая пробиваться к вам, стараться докопаться и выявить ваши подлинные чувства.
При этом внимание человека полностью приковано к вам, и его энергия направлена на вас. Чем дольше вам удается сохранять его заинтересованность и неведение, тем больше энергии вы получаете. Печально лишь то, что, когда вы изображаете замкнутость, ваша жизненная эволюция крайне замедляется, потому что в ней снова и снова повторяется одна и та же сцена. Если бы вы открылись Роландо, кинолента вашей жизни начала бы прокручиваться в новом, исполненном значимости направлении.
Настроение у меня было подавленное. Все это представляло собой лишь еше один пример того, что отметил Уил, поняв, что мне ничего не хочется рассказывать Рено. Что верно то верно. Я действительно пытался скрыть свои подлинные мысли. Я посмотрел в окно: машина взбиралась по дороге все выше к горным вершинам. Санчес, чтобы не оказаться в пропасти, снова полностью переключился на дорогу. Когда крутые повороты закончились, священник несколько раз коротко взглянул на меня и затем заговорил: