Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим
Шрифт:
«Разговоры об урожае: принято считать чем-то очень низким. Это, может быть, неважно было при крепостном праве, или неважно в Англии. В обоих случаях самые условия определены; но у нас теперь, когда все переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть единственный важный вопрос в России».
«Если вы стремитесь к миру — насаждайте справедливость. Но в то же время возделывайте поля, чтобы
Обращение к читателю
Книга, которую вы держите в руках, — продолжение моей предыдущей работы «Развитие капитализма в России. 100 лет спустя».
Начатый тогда спор с правительством о направлениях социальной политики и экономического развития нашей страны был необходим и плодотворен. Взятый сегодня на государственном уровне курс на инвестиции в человека, повышение качества жизни, построение в России общества благосостояния для всех во многом созвучен тем идеям, о которых я говорил в предыдущей книге. Финансовая стабилизация, достигнутая в России за последние годы, начинает наконец преобразовываться в качественное развитие экономики и социальной сферы.
Не менее важно и другое. Книга «Развитие капитализма в России. 100 лет спустя» вызвала большой читательский интерес. Я получил много отзывов от ученых, специалистов, простых учителей, врачей, пенсионеров. И очень признателен всем за внимание к моей работе, за те мысли и идеи, которые впитывал из ваших писем, статей, откровенных разговоров с вами.
Но все-таки больше всего меня, что называется, зацепил упрек, который несколько раз проскользнул в читательских откликах. Смысл его был в том, что, говоря о прошлом и настоящем российского капитализма, я почти ничего не сказал о неотъемлемой его части — сельском хозяйстве, — о сегодняшней жизни деревни.
Поначалу хотелось даже уйти от ответа. Не мне, коренному москвичу, питомцу городского двора, рассуждать о подобных материях. Но вопрос этот меня так и не отпустил. Наверное, сказалось то, что в свое время сам работал на целине, а позднее — возглавлял Мосгорагропром. Повлияли собственные увлечения пасекой и аграрными технологиями.
Но главное все же в том, что вопрос о земле действительно был, да и во многом остается главным, основным, «сермяжным» вопросом русской жизни.
Вряд ли в истории России последних веков есть реформа более значимая по своим последствиям, чем великое освобождение крестьян 1861 года, давшее начало и развитию капитализма в России, и многим последующим социальным потрясениям.
Революция 1917 года, хоть и рядилась в пролетарские одежды, была по сути своей и духу своему крестьянской. И весь XX век в истории России стал в конечном счете временем иногда чудесного, но чаще трагического превращения России аграрной, России крестьянской в современное индустриальное общество. На «крестьянской телеге» Россия и въехала в ГУЛАГ, и полетела в космос.
Да и сегодня, когда мы уже переступили порог нового века и нового тысячелетия, подлинная Россия все равно коренится там — в нашей земле, в ее трудах и заботах. Там наша
Об этом моя новая книга.
Земля и воля
«Все у нас переворотилось и только укладывается». Знаменитые слова Льва Толстого о пореформенной России, которые дали Владимиру Ленину возможность назвать Толстого «зеркалом русской революции».
Революция эта случилась не в 1905 и не в 1917 году. Ее подспудное движение, взламывающее вековой аграрный строй российской жизни, началось на полстолетия раньше. Ее коренные вопросы окончательно не решены и до сих пор. Российский сельский капитализм сегодня вновь только нарождается. И вновь далеко не очевидно, разовьется ли он, сдюжит ли. Завершится ли, уложится ли наконец этот великий переворот.
Об истории русской революции на селе, ее стремнинах и заводях можно было бы говорить долго и посвятить этому отдельное исследование. Получился бы вполне увесистый том. Но если пытаться углядеть в этой истории какие-то основные причины нынешней аграрной неустроенности, то, пожалуй, таких причин будет три.
Первая заключается в неизбывной традиции «подсобного» использования аграрной политики для чего угодно, но только не для развития самого села и сельского хозяйства.
Общей чертой всех «великих переломов» последних полутора веков было то, что само крестьянство и сельское хозяйство всегда оказывались в конечном счете лишь инструментом для решения политических, экономических и социальных проблем государства. Вспомогательным средством преодоления кризисов или проведения экономической модернизации страны.
В результате «раскрестьянивание» стало экономической и социальной основой последующей русской истории, ее оселком. Растревоженная деревня дала толчок всему развитию России в минувшем столетии. Оплатила это развитие кровью и потом, мало чего получив взамен.
Российский капитализм конца XIX — начала XX века взошел на аграрном экспорте, вырос на бурлящих дрожжах крестьянского безземелья и исхода в города.
Сельское хозяйство России и крестьянство сделали возможным и оплатили создание национальной инфраструктуры железных дорог. За счет села осваивались новые территории и велись войны.
Пролетариат, выросший из вчерашнего крепостного крестьянства, стал главной иконой и движущей силой большевистской революции. А сама эта революция победила только потому, что подняла на свои знамена лязгающий лозунг крестьянского бунта, лозунг «черного передела» — «Землю — крестьянам!»
Но уже очень скоро государственные задачи потребовали глубочайшей ревизии революционного союза рабочих и крестьян. Новое «колхозное закрепощение» землю у крестьян отобрало. Коллективизация превратилась в главный источник экономического развития СССР, индустриализации и модернизации страны.
Финансовые и людские ресурсы деревни вновь питали великие стройки первых пятилеток, создавали колоссальную инфраструктуру советской промышленности. И мои родители пришли в 1930?е годы в Москву из села. Отец — из Тверской губернии, мама — из Башкирии.