Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим
Шрифт:
Несомненно, такая система сыграла огромную роль в становлении и политическом укреплении русского централизованного государства. Одновременно существование в России «неполной собственности» на землю было объективно обусловлено специфическими чертами экономического хозяйствования в присущих России природно-климатических условиях и при существовавшем тогда уровне технологий.
Но в то же время, на определенном этапе, все эти специфические политические и собственно хозяйственные особенности земельных отношений не могли не породить противоречий в дальнейшем развитии страны, которые стали очевидны уже в Смутное время
В дальнейшем государство смогло восстановить себя и развиваться дальше, только начав, пусть и постепенно, но расширять полноту прав собственности на землю. Так, это право было еще частично ограничено «служилым принципом» до жалованной во второй половине XVIII века вольности дворянства.
Другая особенность аграрной истории России заключается в том, что крупное феодальное хозяйство не было ни рыночным, ни в полном смысле слова, товарным. Его основой являлось внеэкономическое принуждение — крепостная система.
Не останавливаясь подробно на политико-экономическом значении крепостничества на разных этапах развития страны, скажем только, что к XIX веку его тормозящая роль становилась все более очевидной. Крепостная система в принципе обладала мизерным «капиталистическим потенциалом», а значит, делала невозможной столь необходимую России модернизацию экономики, затрудняла для государства решение военно-политических задач. Она же порождала и тяжелейший, все нарастающий «навес» социальных проблем, грозивших обрушением всего здания империи.
Но и после Великих реформ 60?х годов XIХ века, освобождения крестьян, все эти проблемы не были сняты. К началу XХ века Россия все равно пришла с огромной опухолью нерешенных земельных и крестьянских вопросов. Оставалась «недокапиталистической» страной с полуфеодальными формами хозяйства. Социальные проблемы нарастали и уже выливались в первые отзвуки грядущей катастрофы — революционный кризис 1905 года.
Средоточием проблем и слабым звеном системы по-прежнему была русская деревня. Да, Россия очень быстро перевела свою промышленность на капиталистические рельсы. Но в аграрной сфере сохраняла и даже усиливала свое звучание проблема крестьянского малоземелья. В сочетании с общинным землевладением и его постоянными переделами, малоземелье более всего тормозило модернизацию крестьянского хозяйства. Вело к разрушению старого патриархального крестьянства, его маргинализации, превращению отчасти в сельский, а отчасти уже и собственно городской пролетариат.
Созданная же система земельного выкупа фактически лишала стимулов к экономическому развитию и крестьянское, и помещичье хозяйство. Формирование аграрной рыночной структуры оставалось делом практически невозможным.
Попыткой решения этих проблем были столыпинские реформы. Их результатом должно было стать среднее и крупное частное крестьянское землевладение, не связанное тормозящими капиталистическое развитие общинными путами. За счет перераспределения государственных и выкупа через Крестьянский банк помещичьих земель происходило «вокрестьянивание земли», постепенное становление нового трудового класса сельских собственников. Наконец-то в истории России формировались ориентированные на рынок крупные товарные аграрные хозяйства.
Данный путь развития мог и должен был оказаться чрезвычайно плодотворным. Но Россия, к сожалению, не имела
Попытка Столыпина создать в России новую собственность на землю дала кровавые всходы реакционного сопротивления. Точно так же как тридцатью годами ранее «бомба земельного вопроса» сразила крестьянского освободителя Александра II.
Курс на формирование в России крупного и среднего частного крестьянского хозяйства, рыночной и капиталистической аграрной экономики был на долгие годы прерван.
После 1917 года задачи поддержания «революционного союза города и деревни», восстановления экономики диктовали на первых порах необходимость сохранения в сельском хозяйстве видимости крестьянской собственности на землю. Но вот рыночность отношений советского государства с крестьянами всегда была весьма условной.
Даже после Кронштадтского восстания, отмены продразверстки и перехода к нэпу доктрина перекачки средств из деревни в город, ресурсов сельского хозяйства в промышленность была основополагающей в экономической политике. Минимальные закупочные цены на хлеб, пресловутые «ножницы цен» между аграрной и промышленной продукцией служили главным инструментом индустриального развития страны.
В конечном счете, период нэпа, несмотря на запоздалые «прозрения» Ленина, стал лишь временным отступлением большевиков от генеральной линии на коллективизацию села, обезземеливание и разрушение крестьянства.
Несправедливые для деревни, но все же товарные методы взаимоотношений с крестьянином в период нэпа были отвергнуты и заменены репрессивной политикой насаждения колхозов, раскулачивания и голодомора.
Новый вид социалистической собственности — колхозной — мало отличался от собственности государственной. А положение самих колхозников — от крепостной зависимости. Диспропорция развития промышленности и сельского хозяйства только усиливалась на фоне сплошных и фактически бесплатных хлебозаготовок, а также грабительских для колхозов условий работы машинно-тракторных станций.
Развитие советского сельского хозяйства не предполагало ни рыночности, ни крестьянской собственности на землю. Основным направлением его усовершенствования оставалось только укрупнение, игра на масштабе. Эта политика порождала фантастические утопии хрущевских агрогородов, или же наоборот — вполне реальные и трагические программы ликвидации «неперспективных» деревень.
Однако ни «индустриализация» аграрного производства, ни экстенсивные целинные проекты, ни периодические государственные программы масштабных инвестиций не сделали советское сельское хозяйство эффективным.
«Мания коллективизации» и иррациональное неприятие частной инициативы и собственности продолжали процветать и после завершения сталинского периода «бури и натиска». Поблажки селу в середине 1950-х годов были ощутимы. Они выразились в установлении более справедливых экономических отношений государства с колхозами, ликвидации МТС и выдаче паспортов до того закабаленным крестьянам. Но одновременно происходило наступление на личное подсобное хозяйство, на частную инициативу. Призрак «кулака» не давал советской власти мыслить нормальными экономическими категориями.