Сельва умеет ждать
Шрифт:
Десять десятков ударов без одного выдержал Канги Вайака, а после был брошен в позорную яму, где ядовитые паучки и многоножки вершат над узниками тихую, безмерно мучительную казнь.
Но и тогда не роптал он, а думал, что сам виноват и заслужил наказание, ибо верил, что Могучие – мудры, а власть Подпирающего Высь – воистину благо для Сияющей Нгандвани…
– …там, во мгле и сырости позорной ямы, ко мне пришел Голос. – Теперь М'буула М'Матади говорил очень тихо и задушевно. – С тех пор он не покидает меня ни на миг. Он открыл мне правду. Он указал мне путь, которым я иду. А те, кто слышит зов Тха-Онгуа, идут за мною…
Вииллу чуть заметно кивнул,
Ведь правда – проста: Могучие должны уйти обратно в Высь!
Для детей своих, для людей нгандва, и для далеких людей нгандуа, и даже для горных дикарей дгаа сотворил Творец Твердь, чтобы кормила их и оставалась неизменной. Не запрещено гостить на Тверди и чужакам, если уважают они первородство детей Тха-Онгуа и не причиняют вреда его творению. Иные, прижившись, могут даже и своими стать, как мохнорылые двинньг'г'я, что тоже явились некогда с Выси, а нынче уже стали пусть и не детьми, но добрыми пасынками Творца, назваными братьями его сыновей.
Но Могучие – не дети Тха-Онгуа, не учтивые гости его и тем более – не братья, как они уверяют. Они враги и хищники. Они истязают Твердь, прокладывая путь своему Железному Буйволу, они вводят свои законы и привозят свои болезни, они уводят из поселков молодежь и заставляют ее служить своему Подпирающему Высь, который сам – не больше чем ничтожный прислужник Могучих!
Их сила – в огненных лодках, летающих в сини, да еще в громких палках, убивающих издалека. Но огненные лодки давно уже не способны летать, а громкие палки быстро приходят в негодность – М'буула М'Матади, бывший в прежней жизни воителем Канги Вайакой, знает это наверняка. А еще их сила – во лжи и в страхе людей нгандва. Страхе, который пришло время преодолеть…
– …вот о чем поведал мне Голос, – совсем тихо завершил всадник, – и вот правда, которую велел принести вам.
Вииллу настораживается.
Он знает: сейчас, как бывало везде, кто-нибудь неизбежно усомнится.
И словно в ответ предчувствию Истинно Верного над берегом бренчит надтреснутый тенорок старосты. Он вовсе не смельчак, и он бледен. Но он давал клятву на хлебе, принимая посох и печать Ока Подпирающего Высь, и теперь обязан пристыдить и опровергнуть мятежника.
– Ты обучился гладко говорить, сын моей сестры. Но чем ты подтвердишь свои пустые слова?
На устах Вииллу расцветает совершенно неуместная улыбка.
Сомнение высказано! Значит, пришел черед говорить Г'Хавну, который раньше был одним из Могучих, но, оказавшись в одной яме с тогда еще просто Канги Вайакой, был просветлен Творцом и выбрал свободу. Ныне, одетый в прочный красивый ошейник, бегает он при стремени М'буула М'Матади, показывая себя и правдивым словом усмиряя самых недоверчивых.
Уже больше десятка раз за минувшие полтора полнолуния видел Вииллу это дивное зрелище, но готов любоваться им вновь и вновь…
– Расскажи добрым людям о себе, Г'Хавно, – негромко повелевает М'буула М'Матади, и светлоглазый послушно прокашливается.
Уши Вииллу вырастают вдвое.
– Я землянин. Я прибыл сюда издалека, с Выси, и среди тех, кого вы зовете Могучими, я был не последним, – медленным, тягучим голосом говорит носитель ошейника. – Я умен и талантлив. Я начал ходить в год, говорить в два года, а читать в три. Враги считали меня опасным и непредсказуемым, а друзья – верным и надежным.
Это была не речь, но песня. Ведомый на поводке повествовал, прищурив глаза, он слышал сейчас лишь себя и жил, погруженный в сладостные мечтания.
– Достаточно, Г'Хавно, – милостиво промолвил всадник.
И повторил уже строже, одновременно освобождая из стремени ногу:
– Уймись же! Я доволен тобой.
Носитель ошейника, зардевшись, прильнул губами к тупому концу кожаного лаптя. Он сперва лизнул его, а затем поцеловал и лобызал долго, нежно, ликующе, страстно, так, что каждый из пахарей нгандва, умеющий видеть, смог убедиться и признать: бывший Могучий воистину сказал правду, ибо ни похвала, ни угроза кары не способны окрасить лицо человека, пусть даже пришедшего из Выси, столь ясным и неподдельным восторгом…
Отметим в скобках: бывший господин Штейман, известный многим также и под творческим псевдонимом «Каменный», некогда – Генеральный представитель Компании на Валькирии, а ныне – чесальщик пяток М'буула М'Матади, действительно был счастлив в этот миг, счастлив полностью и абсолютно, как только и может быть счастливо живое существо, обретшее после долгих и мучительных поисков не только долгожданое место в жизни, но и смысл бытия – в лице вымечтанного, строгого и великодушного повелителя.
Впрочем, довольно о Штеймане, который совсем еще недавно был человеком! Жизнь и судьба Александра Эдуардовича в полной мере известны каждому, имевшему счастье хотя бы единожды прочитать книгу о сельве, не любящей чужих, труд сколь полезный, столь и поучительный и, в отличие от многих иных, в полной мере свободный от излишней назидательности; жалкое же существование чесальщика пяток по имени Г'Хавно вряд ли способно увлечь твое внимание, мой вдумчивый и взыскательный читатель!
Люди тем временем глядели на происходящее во все глаза.
Предъявленное доказательство было неоспоримым. Больше того, брошенное на чашу раздумий, оно перевешивало тысячи опровержений. Лукавому уму под силу измыслить многое, но светлоглазый, истово лижущий лапти человеку нгандва, – зрелище слишком невероятное, чтобы быть подделкой.
Да, носитель ошейника, бесспорно, один из Могучих, но даже бедняжку Мокеке, юродивого сиротку, не убедить в том, что это – брат Тха-Онгуа…
И всадник на белом ооле не упустил мгновения истины.
– В том, что вы делаете здесь, нет правды! Ни в одном из преданий, завещанных нам, людям нгандва, первопредками, нет ни слова об обрядах, которые вы только что совершали. Невежественные, темные люди, без света в сердце, подобные горным дикарям дгаа, ставящим наравне с Тха-Онгуа мерзостную Ваарг-Таангу, неужели вы думаете, что кровью нуула можно искупить свои грехи перед Творцом?! Нет, говорю я! Тысячу тысяч раз – нет! Это грех из грехов, и вы, глупые нгандва, лишь увеличиваете вину свою, совершая жертвоприношение! Кому? – В голосе М'буула М'Матади зашелестела ядовитая насмешка. – Тха-Онгуа? Но истинному Творцу не нужна кровь невинных нуулов! Ему нужны очищение и дела, ему нужны не смерть и страх безобидных животных, а жаахат, война с пришельцами, несущими пагубу, война с Могучими, кровь и смерть врагов Тха-Онгуа, ненавидящих землю нашу, ее творца и детей его – Инжинго Нгора, Истинно Верных!