Семь чудес и гробница теней

Леранжис Питер

Она оглянулась, и в этот момент я выпустил локулус. Касс от неожиданности охнул.

Глаза мамы мгновенно метнулись вверх и встретились с моими. Уже в следующую секунду скорбь на ее лице сменилась удивлением и радостью.

Но прежде чем я успел пошевелиться, прежде чем успел сделать хоть что-то, ее взгляд сместился, и выражение ее лица кардинально изменилось.

Она

опять посмотрела на меня, и в этот раз в ее глазах было столько силы, что под их взглядом у меня едва не подкосились колени.

«Стой! Не делай этого!»

– Сестра Нэнси! – прогудел за нашими спинами знакомый бас брата Димитриоса.

Я быстро завел руку назад и коснулся локулуса. Высокий монах, скользя и запинаясь, спускался по крутому склону, не отрывая взгляда от своих ног в сандалиях. Из-за темноты казалось, что нижняя часть его худого лица, скрытая бородой, попросту отсутствовала. Достигнув низа, он поднял холодные как ледышки глаза на маму.

– Куда они делись? – спросил он. – Где наше имущество?

– Интересный вопрос вы задаете, брат Димитриос, а главное – вовремя, – отреагировала мама. – А где были вы, когда мы сражались с войском Артемисии? Защищали собственное имущество?

С некоторыми трудностями он взобрался на забор и неуклюже рухнул на землю. Поднявшись, монах отряхнулся и посмотрел на осколки в руках мамы.

– О, клянусь могилой Массарима… – выдохнул он, сменив уверенный тон на испуганный шепот. Потом осторожно взял один из кусочков разбитого локулуса и повертел в руке. – Он же не…

– Он бросил его под поезд, – подсказала мама. – Это сделал мальчик по имени Джек.

– То есть пророчество брата Чарльза сбылось, – пробормотал брат Димитриос. – Разрушивший…

– …будет править, – закончила за него мама.

Взгляд брата Димитриоса медленно переместился на вершину холма.

– Я думал, речь шла о спортсмене. Марко – воин. Вот уж… интересная неожиданность.

– Он силен по-своему, – заметила мама.

Брат Димитриос с сомнением покачал головой:

– Думаю, сейчас не время

для споров.

У меня закружилась голова.

Скрытое сообщение в письме Чарльза Ньютона – «Разрушивший будет править» – было не о Мавсоле. И не об Артемисии.

Оно касалось Атлантиды. И человека, которому было суждено править ею.

«В новом мире вы сможете звать меня просто Марко. Но для всех остальных я буду Его Величество король Марко I». Так сказал нам Марко в Вавилоне – таков был план брата Димитриоса. План, построенный на неверном предположении.

Мама продолжала сжимать в руках осколки. О чем они с монахом говорили? О каком правителе шла речь? И что теперь будет с Марко?

– Нужно немедленно созвать всех, – заявила мама. – Брат Димитриос, отправляйтесь и предупредите остальных, что нам предстоит долгая ночь. А я пока соберу осколки локулуса.

Мама молча смотрела, как брат Димитриос перелезает через забор и начинает взбираться на холм. Но к шпалам она так и не обернулась. Вместо этого она продолжала смирно стоять в течение добрых тридцати секунд.

Эли сжала пальцами мою руку. Я не смел пошевелиться.

Мама пошла в нашу сторону. Я уже хотел показаться, но на ее суровом лице застыло очевидное «нет». Проходя мимо, она что-то уронила, но, не задержавшись ни на секунду, пошла дальше.

Я наклонился и подобрал осколок.

Когда я наконец собрался с силами поднять на нее глаза, то увидел, что мама успела обернуться. До меня тут же дошло, что я отпустил локулус и вновь стал видимым.

Мамины глаза сверкали. Я вытянул к ней руку с обломком.

– Кто? – одними губами спросил я.

– Вот проклятые сандалии! – раздался из темноты голос брата Димитриоса. – Вы мне не поможете, сестра Нэнси?

Мамино лицо посерело от паники. Я поспешил коснуться локулуса невидимости, но мои глаза продолжали смотреть только на нее.

Когда она начала подниматься, я увидел, что ее указательный палец направлен прямо на меня.