Семь чудес света

Рейли Мэтью

Когда он подъехал поближе, движение разделилось.

— О, нет... — простонал Уэст.

Вся нижняя половина обелиска была закрыта лесами. Леса поднимались на три этажа. Они были укрыты сеткой, как при ремонте жилого дома.

Возле этой временной постройки, у единственного входа, стояли шестеро охранников.

Большое объявление на французском и английском языках. Городские власти просили прощения за неудобство: обелиск был прикрыт в связи с работами по его очистке.

— Они его чистят!

Смех Каланчи

звучал издевательски.

— Небольшое неудобство, как полагаете? Наши европей­ские соперники нас обошли.

— Еретическое евангелие святого Марка общеизвестно. Его текст гуляет по всему миру, — сказал Уэст. — У Дель Пьеро он наверняка есть. Должно быть, он уже проверил и измерил Обелиск. Поскольку убрать его отсюда он не может, то закрыл его, чтобы не подпустить к нему нас. Это означает — черт побери! — что Дель Пьеро вот-вот обнаружит могилу Александра и заполучит фрагмент...

Уэст глядел на заключенный в леса обелиск, думал, при­кидывал.

— Это меняет все. Перемена плана. Сначала едем в Лувр и делаем все, как договорились. На обратном пути заедем к обелиску.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказал Каланча. — Нам придется бежать без оглядки. Половина жандармерии пустится за нами вдогонку.

— Если сейчас возле обелиска мы вступим в конфронта­цию с европейцами, то привлечем к себе слишком много внима­ния, — сказал Уэст. — Я надеялся незаметно на него взоб­раться. Сейчас это уже невозможно. Но после того, что мы сделаем в Лувре, Париж встанет на дыбы — в государстве нач­нется хаос, и у нас будет шанс проскользнуть мимо стражни­ков у обелиска. И транспортное средство, на котором мы за­думали скрыться, тоже будет весьма кстати.

— Я об этом не знаю... — сказал Каланча.

— Что ты знаешь и чего не знаешь, значения не имеет, — отрезал Винни Пух. — Честно говоря, твои постоянные сомнения действуют мне на нервы. Делай так, как говорит Охот­ник. Он у нас главный.

Каланча встретился глазами с Винни Пухом и поджал губы.

—Очень хорошо. Я молчу.

—Ну и хорошо, — сказал Уэст. — Луврский план остается в силе. Большеухий, пойдешь со мной и Лили. Мы входим внутрь. Винни Пух, Каланча, готовьте транспортное средство, чтобы мы тут же в него запрыгнули.

—Будет сделано, Охотник, — кивнул Винни Пух.

Прошло двадцать минут. Уэст, Лили и Большеухий — без оружия — прошли через металлодетекторы входа в Лувр.

Знаменитая стеклянная пирамида купалась в ярком солнечном свете.

—Мне кажется, я переживаю момент из книги Дэна Брауна, — заметил Большеухий, глядя на пирамиду.

—В «Коде да Винчи» не делали того, что предстоит сде­лать нам, — сказал ему Уэст.

Лили служила им замечательным прикрытием: в конце концов, много ли взломщиков входят в здание, держа за руку ребенка?

Зазвонил сотовый телефон Уэста. Это был Винни Пух.

—Мы стоим у выхода. Готовы встретить вас в любой момент.

—Дайте

нам десять минут, — сказал Уэст и выключил телефон.

Через восемь минут Уэст и Большеухий облачились в бе­лые комбинезоны. Они позаимствовали их у двух незадачливых рабочих Лувра, которые лежали без сознания в кладо­вой музея.

Вошли в крыло Денон и поднялись по великолепной лест­нице Дарю. Широкие марши закруглялись вокруг центральной оси и то исчезали за высокими арками, то появлялись вновь. Наконец их глазам предстала площадка, на которой гордо высилась крылатая Самофракийская Победа.

От этого зрелища захватывало дух. Богиня подставляла грудь навстречу ветру, за ее спиной распростерлись великолепные крылья, мокрая туника облепила тело... Невозможно понять, как скульптору удалось пе­редать это в мраморе.

Фигура шести футов в высоту стояла на пятифутовом мра­морном пьедестале. Вокруг толпились туристы.

Если бы не отсутствие головы, Крылатая Победа почти наверняка была бы такой же знаменитой, как и Венера Милосская (эта скульптура тоже стояла в Лувре). Мастерством исполнения Ника бы ее точно превзошла.

Администрация Лувра, похоже, понимала это, даже если публике было невдомек: Крылатая Ника стоит в здании на первом этаже, неподалеку от Моны Лизы, в то время как Венеру поставили в тесном помещении цокольного этажа.

Мраморный пьедестал, на котором стоит великая статуя, напоминает нос корабля, хотя никакой это не корабль.

Это — подлокотник трона Зевса, отломанный кусок под­локотника.

Если присмотреться, можно увидеть под Крылатой Побе­дой огромный мраморный палец Зевса.

От такого умозаключения кружится голова: если Победа такая большая, то какой же была статуя Зевса? Чудо, ис­чезнувшее из истории, было, должно быть, настоящим ги­гантом.

То, что статуя находилась на первом этаже крыла Денон, стало для Уэста проблемой.

Как и другие главные экспонаты Лувра — картины или скульптуры, — она пребывала под контролем невидимого лазера. Если до них дотрагивались, стальные решетки со­седних дверей немедленно закрывались, и вору некуда бы­ло деваться.

На первом этаже, однако, были приняты дополнитель­ные меры предосторожности: лестница Дарю, с ее поворота­ми, в случае тревоги легко изолировалась. Дотронуться до Победы вы могли, а вот унести ее с собой не было никакой возможности.

Уэст и Большеухий прошли на площадку в форме музей­ных рабочих и встали перед статуей Победы.

Начали передвигать расставленные на площадке горшки с цветами. Толпа, проходившая мимо, не обращала на них внимания.

Уэст поставил два растения чуть влево от Победы, а Большеухий перенес два больших горшка к двери у южного выхода. С той стороны протекала Сена. Лили остановилась рядом с горшками.