Семь чудес
Шрифт:
— А что мне делать во время этих вечеринок? — спросил Антипатр.
— Поучаствовать в них, конечно. Еда и вино там превосходные. Девочки красивые и талантливые. Разговор редко бывает скучным; некоторые из самых богатых и высокообразованных людей Галикарнаса регулярно обедают под этой крышей.
— Богатых, я уверен, — сказал Антипатр, — но образованных, сомневаюсь?
— Ах, какой же ты сноб, дядюшка! Осмелюсь предположить, что ты найдешь богатых людей Галикарнаса такими же утонченными, как жители Эфеса, Родоса или даже Афин.
— А они? — Антипатр навострил уши.
— Действительно, знают, и меня очень огорчает, что я не смогу представить тебя как моего дорогого родственника Антипатра Сидонского, раз уж ы считаешься мертвы. Когда весть о твоей смерти достигла Галикарнаса, на наших собраниях мы говорили только о тебе!
— И что они говорили? — Антипатр не мог сдержать довольную улыбку.
— Все согласились, что мир потерял своего величайшего поэта.
— Ну, может быть, не такого уж и величайшего, — сказал Антипатр, стараясь казаться скромным.
— В твою честь мы с девочками по очереди цитировали твои эпиграммы о корове скульптора Мирона и спорили, кто умнее. Ты сам когда-нибудь видел эту статую в Афинах? Да и разве может какая-нибудь статуя казаться такой живой? Она процитировала:
«Если бы Мирон не слил мои копыта с этим камнем,
Я бы ушла на пастбище и оставила тебя в покое».
Антипатр радостно захихикал и сопроводил ее другой своей эпиграммой:
«Теленок, зачем тычешься мне в бок и сосешь мое вымя?
Я ведь корова Мирона, а не твоя мать».
Я закатила глаза и откашлялась. Греки и их эпиграммы! Учитывая все эпиграммы, которые Антипатр написал об этой корове, такой обмен стихами мог продолжаться до бесконечности.
Битто вздохнула: — Увы, мне придется представить тебя как Зотика из Зевгмы, и это никого не впечатлит. Но ты так хорошо сочиняешь стихи на месте, я уверена, ты их покоришь. Что ж, я рада, что все улажено.
Антипатр моргнул, внезапно осознав, что его обошли с фланга: — Битто, я ведь не соглашался, посещать эти твои вечеринки.
Она пожала плечами: — Если хочешь, можешь уединиться в библиотеке, на это время. Ты будешь рад увидеть, что мне удалось сохранить каждый свиток, собранный моим мужем. Какое-то время я думала, что мне придется продать их, пока мои вечеринки не увенчались успехом. Там есть полное собрание «Историй» Геродота. Ты знаешь, что он родился в Галикарнасе.
Глаза Антипатра загорелись: — Я полагаю, что теми вечерами, когда ты будешь исполнять роль хозяйку, мы с Гордианом используем время на то, чтобы лучше познакомиться с Геродотом.
— Говорите за себя! — хотел я сказать, но прикусил язык. Битто увидела выражение моего лица и рассмеялась.
— Пойдемте, — сказала она. — Солнечный свет почти поблек здесь, в саду. Вы видите, какие тени дрожат на Афродите. Перейдемте на балкон?
Она привела нас на террасу на склоне
Долгое время мы молча стояли у балюстрады и любовались видом. Постепенно до меня дошло, что слышу чей-то разговор. Немного ниже нас и в стороне на балконе соседнего дома, рядом сидели две женщины в черном, старшая тихонько читала вслух что-то младшей. О том, что чтица была старше, я мог судить по серебристым бликам в ее светлых волосах, большая часть которых была собрана в сетку-накидку. Голова молодой женщины была непокрыта, и ее распущенные волосы, казалось, обрамляли золотым облаком ее лицо, ловя последние лучи солнечного света. Ее черное платье закрывало ее руки и ноги, но она казалась высокой и стройной. Она вслушивалась в чтение пожилой женщины, запрокинув голову и закрыв глаза, выражение ее лица было таким безмятежным, как будто она спала. Ее черты были прекрасны.
Битто проследил за моим взглядом; -- Мои соседки, -- сказала она, понизив голос, — Трифоса и ее юная невестка Коринна.
— Они в трауре? — спросил я.
— Они носят черную одежду из-за траура в доме, да. Но, скорбят ли они - другой вопрос. Я бы посоветовала вам держаться подальше от этих двоих. Она искоса взглянула на Антипатра. — А если ты хочешь выразить свое неодобрение непослушной вдове, дядюшка, отвернись от меня и подумай о Коринне.
— Это безобидное юное создание? — произнес Антипатр. — Она прекрасна.
— Вполне, — согласилась Битто. — И, возможно, смертельно.
— Как так!
Трифоза, должно быть, услышала его восклицание, потому что перестала читать и посмотрела на нас. Коринна открыла глаза, когда ее прервали, взглянула на свекровь, потом тоже посмотрела в нашу сторону. Она тут же потянулась к черной вуали, прикрепленной к ее платью, и натянула ее на нижнюю половину лица. Ее глаза, как я заметил, были ярко-голубыми. Что-то в ее взгляде встревожило меня — или мне это только показалось из-за того, что Битто только что сказал о ней?
— Приветствую тебя, Битто, — крикнула пожилая женщина.
— Здравствуй, Трифоса.
— У тебя сейчас вечеринка? — В голосе женщины была нотка сарказма?
— Эти люди, мои гости, — объяснила Битто. — Этот молодой - Гордиан, проделавший весь путь из Рима, а это - его наставник и попутчик Зотик из Зевгмы. Зевгма, это ведь та часть мира, откуда ты родом, не так ли, Коринна?
Под вуалью голубые глаза молодой женщины немного расширились. — Да, Зевгма в Коммагене, — сказала она слишком тихо, чтобы ее можно было услышать. — Но я уверена, что мы с твоим гостем никогда не встречались.