Семь цветов радуги

Владимир Немцов

СЕМЬ ЦВЕТОВ РАДУГИ

ОТ АВТОРА

С чувством некоторого смущения я называю этот роман научно-фантастическим. Многое из того, о чем написано в нем, я видел в колхозных деревнях. Какая же это фантастика?

Я вспоминаю встречи с комсомольцами — мастерами зеленых цехов. До самой зари мы сидели на бревнах возле строящегося клуба и говорили о завтрашнем дне. Романтики и мечтатели, люди, страстно влюбленные в свой труд, сейчас, как живые, встают перед глазами. Вот

они, рядом. Я словно чувствую их теплое дыхание. Каждый из моих новых друзей представлял свою мечту настолько плотной и осязаемой, что казалось, можно дотронуться до нее рукой.

Непокорным от волнения пером написана эта книга о близком завтра, каким его видят изобретатели и выдумщики из Деревни Девичья поляна.

Светлые дороги открыты перед ними.

Как-то на широкой колхозной улице, где ходили с рулетками проектировщики, намечая план строительства нового агрогорода, я наблюдал за игрой школьников.

Только что прошел дождь. Лопались пузыри в лужах. В небе горела радуга.

Ребятишки устали от беготни и сели рядком на скамейку. Болтая босыми ногами, они смотрели в небо.

Большеглазая девочка (я и сейчас помню ее двигающийся, как у кролика, носик) сказала, что очень любит глядеть на радугу. В ней семь разноцветных дорожек, а идут они совсем рядом — вместе. Тут же эта большеглазая выбрала себе дорожку: «Пусть будет вон та, золотая».

Мальчугану, что сидел рядом с ней, видна, понравилась эта игра. Он выбрал голубую дорогу, потому что она, как небо. Летчиком хотел он быть.

Его товарищ вскочил со скамейки и, подняв руку, сказал, что красная полоса самая лучшая. Она, как раскаленный прут в колхозной кузнице…

Все разобрали дороги: и зеленую, как луг, и оранжевую, как заря, и самую верхнюю дорогу, словно обсаженную сиренью. И только одному задумчивому мальчику с выпуклым упрямым лбом не хватило цвета радуги.

Ребята беспокойно заерзали на месте. Их товарищ — самый маленький, обидно за него, даже если это игра. Кто-то пытался предложить свою дорожку. Упрямец не согласился. Он подумал и сказал: «Я ее сам сделаю, эту дорогу».

Смотря на радугу, обнимающую землю, мальчик говорил, что его тропинка пока еще не видна, она идет рядом с лиловой полосой, но выше ее. И пусть сейчас в радуге только семь цветов, а когда он вырастет, то обязательно откроет новый, восьмой цвет. Дети слушали своего товарища и верили ему. Я думал о нашем ясном, как радуга, пути, — можешь выбирать любой цвет, но нет счастливее дороги первооткрывателя…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОБЫКНОВЕННЫЕ ЧУДЕСА

Я вижу

где сор сегодня гниет,

где только земля простая,

на сажень вижу,

из-под ней

коммуны

дома

прорастают.

В. Маяковский

Глава 1

ДЛЯ НАЧАЛА — ДВЕ НЕОЖИДАННОСТИ

Где горизонта борозда?!

Все линии

потеряны.

Скажи,

которая звезда,

и где

глаза пантерины?

В. Маяковский

На высоком холме медленно вращались крылья ветряка. Они как бы тушили и вновь зажигали маленькие тусклые звезды.

Рядом с решетчатой фермой уходила в ночное небо тонкая стальная мачта. На ней крутилась вертушка автоматической радиометеостанции.

С холма спускались два человека. Тот, что шел впереди, невысок и плотен, второй — худощав. Он был много выше своего товарища и сейчас, как его длинная тень, скользил вслед за ним по склону.

— Опять ты, Тимка, завел куда-то в сторону, — ворчал он, размахивая руками, чтобы не потерять равновесия. — По столбам надо было идти.

— А откуда ты знаешь, что провода от ветростанции тянутся именно в Девичью поляну, а не в какую-нибудь другую деревню?

— Ну как же! В избе, где мы остановились, я видел лампочку.

— А может быть, у них гидростанция на реке?

— На реке-е-е!.. — насмешливо протянул высокий юноша. — Здесь лужи-то не найдешь!

— Тогда пойдем вдоль линии, — согласился его товарищ, — если ты уверен, что они приведут нас домой.

— Где же теперь их найдешь?..

Приятели остановились. Надо было решить, какой избрать путь дальше.

В Девичью поляну техники по радиоприборам приехали только сегодня днем. Не успев как следует осмотреться, они тотчас же отправились к автоматической метеостанции. Здесь их и застала ночь.

Четыре раза в день, круглый год, эта метеостанция автоматически передавала в Москву показания погоды. Проносились тучи и дожди над мачтой радиостанции, ветер раскручивал лопасти ветряка, а с ними и ротор маленького генератора. От этой машинки заряжались аккумуляторы, спрятанные в железной коробке у подножья антенны.

Часы с годовым заводом, у которых отняли стрелки и заменили их тонкими контактами реле, включали радиостанцию в точно установленное время, и летели над страной радиосигналы, предсказывающие завтрашнюю погоду в Девичьей поляне.

В тихой лаборатории Московского метеорологического института, где люди изучают воздушные течения и дожди, прыгали по вращающимся барабанам тонкие трубчатые перья. Кривые и зубчатые линии рассказывали ученым о том, что в Девичьей поляне ветры слабые, а дождя не предвидится.

Почему вдруг такая забота об этой деревушке?

Впрочем, и Вадима Багрецова и Тимофея Бабкина, техников из метеоинститута, мало интересовало, почему для долговременного испытания опытной конструкции был выбран холм возле Девичьей поляны. В задачу их командировки входила проверка приборов метеостанции.

Просматривая в институте записи погоды, техники особенно тщательно следили за показаниями прибора для определения влажности воздуха. Этот прибор они монтировали сами, внесли в электронный прерыватель (основную часть конструкции) ценное усовершенствование. Однако лишь ранней весной и прошлой осенью прибор показывал кое-какую влажность. Едва же наступило лето, цифры, определяющие содержание водяных паров в воздухе, стали такими ничтожными, будто прибор положили для испытаний на горячую плиту.