Семь цветов радуги
Шрифт:
— Через месяц, Никифор Карпович, — ответил Вадим. — Но мы не знаем, останемся ли здесь надолго… Дел много. Английским языком надо подзаняться.
— Полезно. — Васютин шумно вздохнул. — А вот мне зимой придется догонять вас, сейчас из машины не выхожу… Гляжу я на вас, ребятки, до чего же вы счастливый народ! — Он помолчал и спросил: — О работе Парамонова ничего не слыхали?
— Нет, — подал свой голос Бабкин. — Но я знаю, вместе с ним Кузьма Тетеркин что-то конструирует.
— Верно, и даже ваша доля, выдумщиков из ОКБ, заложена в машине Парамонова. Я считаю, что за последние годы не было ничего более удивительного, чем это изобретение. Повезло
— Мне кажется, Никифор Карпович, что несколько минут тому назад мы тоже любовались чудесами, — заметил Вадим. — Я видел десять солнц. Сознаюсь откровенно, вот Тимофей свидетель, не думал я ничего подобного встретить здесь. Но стоило мне только пройти по улицам новой Девичьей поляны, увидеть дома и сады, колхозного архитектора Копытина, тракторы с антеннами… — Он перевел дух и запустил обе руки в свою развевающуюся шевелюру. — Да я, по совести сказать, рот разинул… Всюду чудеса!
— Которых все-таки не бывает, Вадим Сергеевич, — рассмеялся Васютин. Есть люди… советские люди… Вот их, поистине, можно назвать чудотворцами! Я как-то во время отпуска поехал к товарищу на Дон, — продолжал он, — говорил там с одним председателем колхоза об орошении. Старик думал провести трубы на некоторые поля… Тут же мы с ним подсчитали, во что это ему обойдется. Получилось — не много, не мало — около миллиона рублей. Я, конечно, глаза вытаращил, а председатель набил трубку, закурил и спокойненько сказал: «Что ж, это дело себя оправдает». — Васютин хитро прищурился. — Вот тогда я и подумал о чудесах, таких, что никому не снились. Простой деревенский старик по государственному, как министр, решает судьбу миллиона… А ведь это такие деньги, о которых в деревне раньше и не слыхали.
Издалека донеслось пронзительное шипение, похожее на шум падающей воды или, скорее, на свист пара, выпускаемого из паровоза.
— Слышите? — Никифор Карпович поднял палец. — Так во время войны разговаривали наши «катюши». Знакомая, можно сказать, незабываемая музыка. Увертюра перед боем. Есть еще небитые вояки на чужой стороне, которым не терпится услышать эту музыку.
Узкая речонка Камышовка к западу от Девичьей поляны неожиданно расширялась. В этом месте она текла между обрывистых высоких берегов.
И вот на правом берегу, на голом холме. Багрецов увидел беспокойный огненный эллипс. Он метался, словно кто-то быстро вертел огромный факел.
Вращение становилось все быстрее и быстрее, пока, наконец, эллипс не превратился в яркую оранжевую полосу.
Светящаяся полоса вдруг окуталась туманом. Почти в этот же момент Багрецов почувствовал, как ему на лицо упала теплая капля, затем еще и еще.
Машина приближалась к высокому берегу. Дождь становился все сильней.
Вадим нахлобучил шапку, а Бабкин приглаживал намокший ежик волос и с грустью вспоминал о фуражке.
Ольга расстегнула свою сумочку и, вынув оттуда тонкий голубой плащ, накинула его на головы своих друзей.
Сквозь дождевую мглу Вадим различал на холме контуры какой-то сложной установки. Он видел клетки металлической башни, укрепленной на многотонной машине, и вращающийся огненный круг вверху этой конструкции.
Да, теперь уже не было сомнений: то, что казалось эллипсом и светящейся полосой, по мере приближения машины становилось похожим на ротор необыкновенного реактивного мотора. Сопла с вырывающимся из них пламенем были расположены по окружности ротора. Диск вертелся в бешеном вихре,
Машина подошла к подножью холма и остановилась. Не успел Никифор Карпович подняться с сиденья, как к машине быстро подбежал человек в черном блестящем плаще.
За шумом дождя и оглушительным шипением диска, который сейчас вертелся чуть ли не над головой, Вадим не мог слышать их разговора.
— Мне кажется, что центробежная сила не сможет далеко забросить дождевые капли! — громко крикнул Бабкин.
— Почему? — после минутного молчания возразил? Вадим. — Я читал, что на этом принципе были основаны даже проекты пулеметов. Правда, это было давно, пояснил он.
— Уверен, что струи вылетают под сильным давлением, — доказывал Тимофей. Может быть, они даже вращаются вокруг своей оси для дальнобойности. Иначе вода будет распыляться.
— Превращаясь в облако, в туман, — убежденно добавил Вадим. — Я даже предполагаю, что эта странная машина и сделана для массового конвейерного производства облаков, но только не в небе, а на земле.
— Остроумная гипотеза, — буркнул Тимофей себе под нос. Он считал, что товарищ его не услышит. Однако шум мотора уже не заглушал слова. Гудение ротора давно перешло в тонкий визг, затем высокий свист, а сейчас, вероятно, исчезло за пределами звуковых частот. Осталось лишь неприятное ощущение боли в ушах.
— Спорю на что угодно, — сказал Багрецов, протягивая руку Тимофею. — Моя гипотеза не только остроумна, как вы изволили заметить, «уважаемый профессор», но и правильна. Сколько раз вы читали о фантастических предположениях, что в скором времени удастся из облаков вызывать дождь? Подобные мечтания мне кажутся несколько наивными. В засушливых местах часто неделями не встретишь над полями «и облачка. Его надо сначала сделать и только потом уже мечтать, как спустить в виде дождя на землю. А тут вам, пожалуйста, — Вадим указал на огненное колесо ротора, — производятся облака из воды. Они поднимаются вверх и там, охлаждаясь, падают дождем на землю.
— Удивительно просто! Ты же сам себе противоречишь, — возразил Бабкин. Охлажденное облако не всегда превращается в дождевые капли. Процесс их образования куда более сложен, чем ты думаешь.
— Знаю. Но ведь именно здесь, на месте рождения облака, легче всего помочь ему превратиться через некоторое время снова в воду. Я говорю об известных методах, которыми можно вызвать образование капель.
— Например?
— Добавлением солей, частиц угля. Тебе же понятно и ты читал о том, что дымовые трубы в городах помогают вызывать дождь. Кроме того, водяные струи, могут быть наэлектризованы. Тут много еще неясного, но я считаю, что именно на принципе создания облаков основана эта дождевальная машина.
— Не думаю, — продолжал упорствовать Бабкин. — Только механическое разбрызгивание! Я, например, считаю, что можно изобрести способ посылки водяной струи или капель на очень далекое расстояние.
— Утопия, — насмешливо заметил Вадим.
— Вообрази себе очень крупные капли, как бы заключенные в оболочку. Увеличенное во много раз поверхностное натяжение или, скажем, еще какой-нибудь способ создания плотности струи, капли…
— А все-таки это должно быть облако! — упрямился Вадим. — Оно переносится ветром. Представь себе: если поставить дождевальную машину в засушливых степях, где постоянно дуют суховеи, то они сами будут переносить искусственно созданные облака…