Семь цветов радуги
Шрифт:
Анна Егоровна мягко провела рукой по курчавым волосам огорченного техника, затем бережно взяла его за подбородок.
— Ты что это, сынок? — Она по-матерински тепло заглянула ему в глаза. — К чему такая кручина? Коль за дело большое взялся — отступать не гоже. Да не верю я, чтобы так уж и все пропало!
— Особенно после того, как мы твою затею в наги генеральный план включили, — добавил Васюткин, блеснув глазами из-под выгоревших на солнце бровей. Смотри, — указал си на занавес, — что это там светится на бугре?
— Озеро, — подавив вздох, ответил Вадим. — Только пока еще сухое.
— Не
— Так вот насчет этого самого электричества, — перебила его Анна Егоровна. — Если по-хозяйски к делу подойти, сколько, ты говоришь, оно человека может заменить?
— Я рассказывал председательнице, — Васютин всем корпусом повернулся к Багрецову, — что в сельском хозяйстве один киловатт электроэнергии заменяет семь человек. Значит, выходит, если показать на примере, что энергия, которую забирает эта лампа, — он взглянул на большую стеклянную грушу, — равна физической энергии семи колхозников. Есть над чем призадуматься? Будь у нас достаточно электричества, сколько бы мы могли людей освободить от тяжелого труда.
— Но ведь для этого нашей станции не хватит? — робко заметил Вадим, и ему стало уже совсем не по себе: слишком большие планы у колхозников.
— А почему вы думаете, Вадим Сергеевич, — с ласковой усмешкой спросил Васютин, — что мы только на эту сравнительно маленькую станцию рассчитываем? Во всяком хорошем хозяйстве есть строительства первой очереди, второй, третьей. Ветряк мы построили в первую очередь, теперь работаем по вашему проекту, а дальше займемся и более мощной межколхозной электростанцией. Все то, что нам здесь нарисовал Копытин, требует немало электроэнергии.
«Значит, вот кто у них художник», — подумал Багрецов.
— Хорошо, — согласился Вадим. — Но я не пойму, как можно своими силами построить все эти здания? — Он указал на занавес. — Ну, скажем, театр? Где у вас каменщики, плотники, штукатуры?
— Найдутся, — невозмутимо заметил Никифор Карпович. — Об этом вам мог бы подробно рассказать председатель нашего сельсовета Костюков. С фронта пришли опытные строители. Саперами раньше были. Они подготовят молодежь. Да и потом мы не одни будем все это строить. В других колхозах мастеров достаточно.
— Предположим, — уже слегка загорячился Вадим. — Но откуда вы возьмете мастеров других, более сложных профессий? Где у вас сварщики, водопроводчики, электрики? Да мало ли специалистов нужно, чтобы отгрохать этакое здание! — Он ткнул пальцем в занавес. — Где они у вас, эти опытные, умелые руки?
— Будут! — убежденно сказал Васютин.
Москвичу ничего не оставалось, как пожать плечами. Удивительный оптимизм! — Вы разве не знаете, что мы еще зимой послали в город на специальные курсы двадцать человек из нашей молодежи? — пояснил Никифор Карпович. — Да еще пошлем. Больше того — мы сами организовали подготовку каменщиков, так же как и наши соседи. И потом, дорогой Вадим Сергеевич, вы еще мало видели. Почти все передовые колхозы у нас так делают. Бывали когда-нибудь на Украине?
Нет, там еще не приходилось ни Вадиму, ни Бабкину ставить автоматические метеостанции.
— Так вот, — продолжал Никифор Карпович. — Поехали бы, ну, скажем,
— А посмотрели бы вы, Вадим Сергеевич, — с увлечением говорил Васютин, какая у них больница! Ясли! Сколько новых построек на фермах! Все это сделано добротно, из камня. Стоять будет века! Своими, только своими руками построили эти здания колхозники. А был я там еще в прошлом году, — заключил он. — Так почему же у нас через три года не будет лучше?
Анна Егоровна молчала: она в уме прикидывала, сколько же из-за этих киловатт, о которых говорил Васютин, у нее освободится народу для того, чтобы расширить молочно-товарную ферму, внедрить новые технические культуры, в том числе и хлопок попробовать. Уж очень районный агроном советовал заняться этим особенно важным растением.
«Куда нам с такими новшествами, — тут же с грустью подумала Кудряшова и еще туже затянула концы своего белого платка. — Что делать с полями? Обязательства перед государством не маленькие взяли… а выполним ли неизвестно».
— Так как же с поливкой? — спросила она у Васютина, уже вслух продолжая размышления. — Антошечкина со своими девчатами надсаживается. Шутка ли, на себе воду возить! Может быть, трубу какую протянуть от колодцев?
— Далеко, Анна Егоровна. — Васютин задумчиво гладил короткий ус. — Потом, как я уже говорил, вода сама не пойдет. Напор нужен большой, поля на скате, а вода внизу… Никакой электростанции на такое дело не хватит.
Вадим прислушивался к разговору и соглашался с Никифором Карповичем.
Снова погасла киловаттная лампа.
Поднялся занавес с чертежом будущего Девичьей поляны, и зрители сразу очутились в далеком прошлом. Началась первая картина «Каменного гостя».
Вадим рассеянно смотрел на сцену и ничего не видел. Он был далеко отсюда, опять у Степановой балки, откуда мысленно представлял себе извилистый путь подземной реки.
Первые слова донны Анны, появившейся на сцене, заставили его оторваться от своих дум.
Отец мой, отоприте,
низко наклонив голову, почти прошептала донна Анна и проплыла вслед за черной фигурой в капюшоне.
Больше в первой картине Анна не появлялась. Вадим ждал ее выхода. Ему было интересно наблюдать за донной. Строгая печальная испанка с опущенными ресницами ничем не напоминала суетливую тараторку Антошечкину.
Только в последней картине Стеша на мгновение стала сама собой. Дон-Жуан спросил у Анны, не желает ли она узнать «ужасную, убийственную тайну».