Семь демонов
Шрифт:
— Сначала твои ступни, — шептал Марку его внутренний голос, — потом кисти рук, потом твои колени и локти, так же как рубят дерево на дрова…
Марк закрыл глаза. Парализующий ужас лишил его сил. Когда он увидел, как первый топор взлетел в воздух, приготовившись отсечь ему ногу, он услышал другой голос, и ему вспомнилась холодная ночь, когда ему явилось ослепительное видение. Нефертити: «Поверь в египетских богов, Дэвисон, ведь они — воплощение Атона…» Потом в его сознании пронесся удивительный поток мыслей. Когда топор разрубил его ногу и от резкой боли он чуть было не потерял сознание, ему вспомнилось нечто, о чем
Семинар о египетских богах, который он посещал во время учебы в университете, все те многочисленные подробности и на первый взгляд незначительные факты, о которых он давно уже забыл. Но теперь, теперь, когда он лежал, закрыв глаза, и чувствовал, как второй демон занес над ним свой топор, перед глазами у него снова предстал написанный жрецами древний папирус, который он тогда изучал. Он глубоко вздохнул и, собрав последние силы, закричал:
— О великие сестры возрождения, я ваш сын, ваш наследник! Их нежные матери, я призываю вас. Прекрасная Исида, увидевшая вашу печаль и боль и пробудившая Осириса к жизни, смиренно прошу тебя… — Мучительная боль пронзила его ногу, и он закричал: — Молю тебя, Исида, великая мать. И тебя, милая Непит, мать Инпу и защитница тех… — Из глаз у него посыпались искры. Его тело пронзила адская боль. — Защитница тех, кто спасается от Сета… божественная сестра, молю тебя, приди на помощь смиренному слуге твоему. Я верю в тебя…
Когда топор разрубил его правую руку, боль превратилась вдруг в очищающую силу. Марк без труда повторял заклинание, древнеегипетские слова сами собой слетали с его потрескавшихся губ: «Ии куа ксер-тен ту нэ ари-а ма энну ари эн тен эн ксу апу аммиу сес эн энв-сен… Исида, Непит…»
Вокруг вдруг стало темно, и он приготовился принять смерть.
Когда Марк снова пришел в себя, он лежал на спине. По залу разливался слабый свет. Он так и остался лежать, глядя в потолок и напряженно вспоминая, что же произошло. Ему снился сон. Но теперь он уже почти не мог его вспомнить. В его памяти сохранились лишь отдельные картины: две красивые, нежные женщины защищают его своими благоухающими телами.
Во сне он почувствовал, как на него снизошел необыкновенный покой. От него исходило свечение, и он слышал чудесное пение.
Но больше Марк ничего не помнил. У него осталось лишь смутное ощущение, что он вернулся из далекого путешествия или проспал несколько веков подряд.
Он проснулся спокойным и отдохнувшим. Когда он сел, то увидел, что раны исчезли. У него не осталось ни одной царапины и ни одного синяка.
Растерянно рассматривая свои руки, сгибая и разгибая пальцы, Марк сначала не заметил приближающихся шагов, доносившихся из туннеля.
Потом он услышал шорох и, обернувшись, увидел стоявшую в зале Жасмину.
Они долго смотрели друг на друга, а потом Марк прошептал, медленно поднимаясь:
— Жасмина, а я уже подумал, что они добрались до тебя…
— Так и было, Марк, они добрались до нас обоих.
— Что произошло?
— Не знаю. Я молилась. Но послушай, Марк, что бы нас ни спасло, у нас осталось совсем мало времени. Семеро демонов вернутся снова. Марк… — Она подошла к нему. — Теперь я понимаю. Я была на краю гибели и молила Аллаха о помощи. И вдруг я ясно поняла, что нужно делать. Мы должны написать их имена и произнести заклинание. Мы должны вернуть им то, в чем они так нуждаются,
Он отшатнулся от нее.
— Откуда я знаю, что я должен делать? — спросил он срывающимся голосом. — Как я вообще могу что-то знать? А что если жрецы Амона все-таки были правы?
Жасмина с мольбой протянула к нему руки:
— Освободи их, Марк. Верни им то, что им принадлежит.
Он продолжал пятиться от нее:
— Я не знаю, что я должен делать!
— Марк…
Он внезапно развернулся и бросился в залитый таким же таинственным светом склеп. Налетев с разбегу на один из саркофагов, он заглянул внутрь. Там лежал завернутый в полотенца мужчина, который спал, забыв обо всем на свете, и который был бессилен без имени. Кем он был? Чем он был? Дьявол в облике человека или сын богов? Это было бы так просто — схватить его хрупкое тело и разорвать его на части. И тогда уже никто бы не смог разбудить его дремлющий дух…
— Нет! — закричала Жасмина и побежала к нему. — Не вымещай на них свое зло! Они не виновны! Верни им свободу! Верни им покой!
Марк взглянул ей прямо в глаза, а потом произнес почти беззвучно:
— Я сделаю то, что ты хочешь.
— Нам нужно торопиться. Время не ждет. Демоны могут вернуться в любой момент.
Марк огляделся кругом в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы писать, но, не найдя ничего подходящего, он оторвал кусок своего рукава. Потом он поднял с покрытого пылью и песком пола острый камень, расцарапал им себе указательный палец и выдавил из ранки несколько капель крови. Очень осторожно написал он иероглифы на куске материи, предназначенном для Эхнатона.
После этого он в нерешительности склонился над саркофагом. Он посмотрел вниз на забинтованную голову царя, спрашивая себя, какое лицо спрятано под бинтами. Вдруг он почувствовал легкий толчок сзади, это Жасмина поторапливала его. Услышав поднимающийся в каньоне ветер, Марк вытянул вперед руку и положил лоскуток мумии на грудь.
Выискивая в памяти давно забытые слова, он зашептал:
— Отдаю тебе, о великий Ра, того, кто будет угоден Атону. Что бы ни произошло с твоим телом, его сердце никогда не перестанет биться. Твой голос никогда не покинет тебя. Будь счастлив, Эхнатон, твои губы разомкнулись, твое Ка освобождено. Дорога к солнцу открыта…
Марк закрыл глаза и запел: «Рер-к ксент-к ту Ра маа-нек рексит нев…»
Прошептав древнее заклинание, Марк почувствовал, что к нему присоединился второй голос. Он был глубоким и мелодичным, сначала тихим, но с каждым словом становящийся все громче. Они пели хором, наполняя склеп древними заклинаниями, написанными еще в незапамятные времена, на заре человечества.
Марка охватило чувство безграничной радости, как будто он оторвался от земли и вознесся к небу.
— Та-к-ту эр ка-к эм Ра убен-к эм ксут Осирис ан Кхнатон!
Его переполняла такая радость, что он задрожал всем телом. Его голос звучал громко, сливаясь с другим в удивительной гармонии:
— Кхнатон ан Осирис мааксеру т'эт-ф а неб-а себеби хех унт-ф эр т'этта не небу сутениу апхи нетеру Осирис!
Марка ослепил сияющий свет.
— А та рет пер эм аксакс ан тен-а а ам снеф пер эм неммат ан ари ахннуит а неб Маат Кхнатон!
Он прикрыл лицо рукой, защищая глаза от ослепительного света.
— А теннемуи пер эм Осирис! Кхнатон! Кхнатон!