Семь дней Мартина
Шрифт:
Он открыл глаза. Облако оказалось далеко внизу, над головой чистое голубое небо, и практически зимнее солнце светит, но совершенно не обогревает.
«Как же я не врезался? — растеряно думал Правич. — Облака должны быть твердыми, иначе как в них держатся град, вода и снег? Ступа, стой!»
Получилось.
Радостная мысль о том, что он понял принцип управления ступой, с легкостью перекрыла неприятные ощущения. Но ступа повисла на высоте восьми километров над землей, и мороз — настоящий зимний мороз — сковал руки, больно защипал за нос и щеки: согревающее заклинание больше не действовало.
Не так, совершенно не так он намеревался прожить вторую молодость.
«Ступа, вниз!» — скомандовал Правич. По телу прошла крупная дрожь: ступа камнем полетела в указанном направлении, и на короткий миг Правич почувствовал, что под ногами нет опоры. Количество адреналина увеличилось на порядок, животный страх вырвался наружу коротким криком. Константин судорожно вцепился в ступу, испугавшись, что останется в воздухе один-одинешенек. Как в реальности прозвучал вспомнившийся рев летевшего следом за ним монстра, и Правича передернуло от ужаса. Только сейчас до него в полной мере дошло, на каком тоненьком волоске висела его жизнь вчерашним вечером. Несмотря на страшный холод, Правич покрылся потом.
«Вернусь, заберу у Мартина тулуп!» — промелькнула хозяйственная мысль. Страх страхом, а о бытовых проблемах забывать не стоит.
Ступа проскочила через облако в обратном направлении. Константин решил оторвать его кусочек на память, вытянул руки в стороны и растопырил пальцы. И не менее сильно удивился тому, что вылетел с пустыми руками, не сумев захватить ни клочка.
— Что такое?! – посмотрев наверх, изумленный Правич не увидел в облаке дыры. — Из чего же вы состоите? — недоуменно пробормотал он. — На вид — вата ватой, а на самом деле…
Даже не почувствовал ничего, когда пролетел. Словно облако — это пустота, белый воздух, туман.
Ступа приближалась к деревьям, и Правич, испугавшись, что в этот раз точно врежется, привычно зажмурил глаза и мысленно завопил:
«Стой!»
Ступа резко замерла в трех метрах от Мартина, все еще лежавшего без сознания. От ветра согнулись ветки, а вскочившие в испуге волки судорожно отбежали под прикрытие деревьев и зарычали так, что Константину стало жутко.
— Тихо — тихо — тихо! — произнес он успокаивающе. — Я вас не трону, мне тулуп снять надо!
Он приказал ступе медленно опуститься около Мартина, но едва она стала снижаться, волчий рык усилился. Ступа замерла.
— Мартин! Ма-а-арти-и-ин! — позвал Правич, кося краем глаза на стаю. — Меняю меч на тулуп, Мартин! Да очнись ты, ей-богу, хватит пластом лежать!
Ступа опустилась еще ниже. Волки утроили мощность рыка и одновременно шагнули в сторону Правича.
— Да вы что, озверели, что ли? — перепугался он. — Идите к черту!
Ступа по его мысленному приказу подлетела на недосягаемую для волков высоту.
— Хорош рычать, помогли бы лучше, — выругался он с безопасного расстояния: при таком количестве и настрое стаи снять с Мартина тулуп вряд ли удастся.
Волки приближались. Лежавшего без сознания Мартина они не просто проигнорировали, они встали на него передними лапами, чтобы оказаться поближе к ступе.
— Ну, и что теперь? — протянул Константин. —
Волки не сводили с него глаз.
Правич сплюнул с досады, махнул рукой на тулуп и взмыл над лесом. Раз уж речь пошла об обновлении гардероба, пришла пора купить нормальную, еще не ношенную обнову. Денежки, слава богу, остались на месте — кошелек не вылетел при падении из внутреннего кармана.
«А при наличии ступы и платить не обязательно! — подумал он. — Спуститься, схватить тулуп, вытряхнуть из него владельца, и дать деру. А пока Яга сотоварищи-пришельцы не взялась за поиски ступы, не отыскала меня и не набила морду, которая и так болит после зверских ударов Мартина, навестить знакомого колдуна и купить у него заклинания защиты от волшебных глаз и оружия. После этого слетать за хорошим луком и приступить к отмщению за то, что оставили меня умирать в таком жутком месте».
Увидев уходящие вертикально вверх тонкие столбики дыма, Правич направил ступу прямо к ним. Решив использовать бесплатный метод получения обновы, он сорвал по дороге несколько веток, укрепил их в ступе и добавил сажи на лице. Теоретически вид получился страшным — летающий ком с ветками, но предварительно проверять воздействие «маскарадного» костюма на подопытных зверушках было некогда и негде.
Правич спикировал на деревню, протяжно подвывая на манер волков и размахивая отрубленной веткой… и тут же вознесся в небо, не успев как следует опуститься: на земле работали дровосеки, державшие в руках каждый по здоровенному колуну. Наподдадут так, что небо с овчинку покажется! Вон, как лихо чурки перекидывают — словно пушинки, а не дерево.
— Определенно, сегодня неудачный день! — пробормотал он.
План с бесплатным получением одежды отпадает. Придется расстаться с частью наличности, иного пути нет.
Правич обматерил дровосеков, дрова и деревенское трудолюбие, и полетел к речке приводить себя в порядок: появляться в деревне испачканным в саже нельзя — иначе за лешего примут, теми же колунами забросают, а потом утопят в болоте, от греха подальше. И всё, концы в воду.
Через двадцать минут Константин смотрел из-за веток ели на работающих дровосеков и ждал, когда они выдохнутся и решат передохнуть, а еще лучше — пойдут поужинать: чем меньше народу его увидит, тем лучше. Но дровосеки кололи чурки на дрова, как заведенные. Количество дров поражало, но не грело совершенно. Как и костры, от которых до Правича доносился лишь дым.
Тулупы лежали рядышком с дровосеками.
— Дразнятся, сволочи! — пробормотал помощник колдуна. — Как не вовремя похолодало!
Холод в последние сутки стал намного злее, ясно чувствовалось приближение зимы. Еще день-два, и выпавший снег не растает, останется до весны.
Правич приказал ступе спуститься на землю, и усталым шагом направился к дровосекам. Проходя мимо костра, не сдержался, и постоял у огня, протягивая к нему ладони и нежась под удивительно приятным теплом.
Дровосеки перестали рубить чурки и уставились на Правича. Тот прикрыл глаза от удовольствия, и наслаждался долгожданным теплом до последнего: ноги отказывались двигаться прочь от костра до тех пор, пока Константин не почувствовал, что еще немного, и он перегреется.