Семь дней, семь ночей
Шрифт:
Эти красные волосы необыкновенно хорошо сочетались с платьем из шёлка бутылочно-зелёного цвета, прошитого тонкими ниточками блестящего люрекса. Платье было довольно узкое и плотно обтягивало фигуру, и, как будто специально, выставляло напоказ всё то, что обычно женщины пытаются скрыть. Но его обладательница видимо не страдала комплексом возрастной неполноценности, и глубокое декольте было ещё одним тому доказательством. Тем более что шею её украшало необыкновенно красивое колье из хорошо огранённых изумрудов, вкраплённых в ажурное переплетение из белого золота. Вероника никогда не признавала
Только сейчас Вероника оценила преимущества своего места: получалось, что она сидела практически лицом к залу. То, что артисты оказывались к ней спиной, было для неё не так важно. Она наизусть знала весь репертуар подобных концертов. А вот интересно, сколько людей её узнают? И узнают ли? Но о втором вопросе она старалась не думать.
– Дорогие друзья! – ведущая обратилась к аплодирующей публике. – Я очень рада, что вы так тепло принимаете наших артистов! – аплодисменты усилились. – Мы будем ждать вас здесь, в баре на Солнечной палубе, каждый вечер, ровно в 21:00! Я оставляю с вами «Весёлый пароходъ», прекрасных музыкантов, которые подарят вам свою музыку. Напоминаю, что в баре на Шлюпочной палубе сейчас начинается дискотека. Наш диск-жокей Лекс уже всё подготовил и будет рад вас видеть! Приятного всем отдыха!
Вероника не спешила вставать. Люди потянулись к лестнице, не обращая на неё никакого внимания, только Тамара опять махнула рукой, на ходу что-то торопливо говоря Олегу.
Веронике почему-то стало грустно на этом чужом «празднике жизни». Она вздохнула и тяжело поднялась со стула. Какая тоска!
«Напиться, что ли?» – словно спрашивая сама у себя разрешения, подумала Вероника.
Она уверенной походкой направилась к бару и заказала двойную порцию виски. Потом повторила заказ.
Настроение заметно улучшалось прямо пропорционально выпитому количеству спиртного. Через двадцать минут мир для Вероники уже не казался таким беспросветно мрачным. В глазах блестели огоньки. Медная чёлка неровными прядками приклеилась к вспотевшему лбу. Кудрявый шиньон немного съехал набок. Совсем чуть-чуть, что тоже не давало особого повода для беспокойства, а, впрочем, Вероника про него совсем и не вспоминала.
Музыканты уже от репертуара Фрэнка Синатры перешли к концерту «по заявкам», зазвучали знакомые ритмы, более привычные большинству отдыхающих, оставшихся в баре. Под них можно было танцевать, не думая ни о чём.
– Потанцуем? – рядом оказался мужчина неопределённо средних лет в светло-бежевом льняном костюме, короткие рукава которого эффектно оттеняли сильные загорелые руки.
Чёрные волосы были гладко зачёсаны назад, над верхней губой красовалась тонкая полоска ровно подстриженных усиков.
«Ну, прямо Голливуд, да и только!» – про себя подумала Вероника.
Следующей мысли не суждено было появиться, потому что мужчина ловко подхватил её за обтянутую зелёным шёлком талию и увлёк в центр танцевальной площадки.
«Ах…» – Вероника попыталась поймать эту ускользнувшую от неё мысль…
Золотой небольшой крестик с гравировкой мелькнул перед её глазами, но уже через мгновение она вообще перестала ощущать себя и всё, что происходит вокруг.
Альберт
Всего два дня отделяет его от того, к чему он так стремился целые шестьдесят лет! Всего два дня. Но, почему так страшно? Откуда такая неуверенность? Может быть и не стоило вообще затевать этой поездки? Да и не знает он, встретит ли вообще кого-нибудь, кто вспомнит его?
Альберт попытался повернуться на бок. Хоть чуть-чуть. Ноги последние два года практически совсем стали неподвижными. Результат давней контузии. Да в общем-то и вся его послевоенная жизнь стала результатом того страшного взрыва, в эпицентре которого он тогда очутился с разведгруппой. Молодой совсем. Пацан семнадцатилетний. До восемнадцати нескольких месяцев не хватало. Мать радовалась, думала, уедут к тётке под Красноярск, сбережёт сына. А ему обидно было. Здоровый мужик-то! За мамкину юбку прятаться что ли? Вот и убежал из дома, никому ничего не сказав.
По пути к фронту повезло – познакомился с молодыми солдатиками, как потом оказалось, разведчиками. И командир-то был почти ему ровесник, и безупречное знание «немецкого» пригодилось как нельзя кстати. Мать в школе преподавала, так с него спрос был такой, что, если не выучишь, домой лучше не появляться. Это, по сути, и спасло ему жизнь. Мама, мама… Не знала ты, что видимся мы тогда в последний раз. Вещи в дорогу собирала, пироги пекла, улыбалась чему-то…
Левая нога начала подёргиваться.
Альберт, насколько мог дотянуться, стал растирать её руками. Не помогло.
Дрожь усиливалась.
«Вот, накрутил себя. Чего разнервничался?» – проворчал он и нажал кнопочку на браслете часов, надетых на левой руке.
Через пару минут в дверь тихонько зашла Полина.
– Извини, Поля, – виновато сказал Альберт.
– Не надо извиняться, – ответила Полина. – Это моя работа. Сейчас укольчик сделаю, Вам полегче станет.
Она тщательно протёрла руки ваткой, смоченной в медицинском спирте, набрала в шприц лекарство, заранее приготовленное на столике, и наклонилась над ним.
– Потерпите, пожалуйста, немного пощиплет.
Полина быстро сделала укол и стала аккуратно растирать ногу, сведённую судорогой.
– Какие у тебя руки волшебные, – проговорил Альберт, закрыв глаза и начиная приходить в себя от атаки этой ужасной боли. – Как хорошо, что со мной поехала именно ты.
– Ну, не меня б нашли, так другую. В нашем агентстве таких, как я – много. И все очень хорошие. У нас ни одной жалобы от клиентов не было!
– Это – хорошо, – согласился Альберт. – Но у тебя руки добрые. Это так важно!
– Спасибо, – ответила Полина, накрывая его одеялом.
Нога успокоилась. Снотворное, которое, видимо, тоже содержалось в лекарстве вместе с обезболивающим средством, начало своё действие.
Полина навела на столе порядок, выбросила остатки разбитой ампулы и использованный шприц.
– Ну как, полегче стало? – она наклонилась над ним, поправляя одеяло. – Ещё что-нибудь хотите, господин Альберт?
– Да, – ответил тот, открывая вдруг глаза и внимательно посмотрев на неё. – Не называй меня господином Альбертом. В этой поездке. Пожалуйста.