Семь дней страсти
Шрифт:
– Но… Я не хочу, чтобы она знала! Она может… рассказать… – Синтия даже не смогла закончить свое чудовищное обвинение.
Ланкастер, находясь в одном шаге от двери, повернулся, скрестив руки на груди, и Синтия съежилась. Если он узнает правду, он может выгнать миссис Пелл. Не за укрытие девушки, а за ложь. Ни один джентльмен не потерпит ослушания. Если миссис Пелл потеряет свое место, Синтия никогда себе этого не простит.
– Я… – она запнулась..
Удивительно, но Ланкастер улыбался, как будто услышал отличную шутку. У него заблестели глаза, а
– Да, Синтия, – засмеялся Ланкастер, – ты, как и миссис Пелл, совершенно не умеешь врать. Удивительно, как вы вдвоем умудрились справиться с этим без меня.
– А-а… О чем ты?
– У тебя сейчас такой вид, как тогда, когда я поймал тебя, шпионившую за деревенскими мальчишками, купавшимися нагишом! – еще громче засмеялся Ник.
– Я никогда этого не делала! – возмутилась Синтия, забыв про свою нервозность, хотя на самом деле все так и было. Хуже того, она пришла за ними на пляж в предвкушении такого представления.
– Ха, теперь я вижу, что ты все вспомнила. Там было пять или шесть абсолютно голых мальчишек, если я правильно помню.
– Ник, – вскипела Синтия, забыв, что обещала никогда больше так его не называть.
И одно это слово сразу разрядило напряженную атмосферу в комнате. Ланкастер покачал головой, улыбка стала мягче.
– Пожалуйста, не сердись на миссис Пелл, – Синтия сделала глубокий вдох. – Она хотела все рассказать тебе, но это я умоляла ее не делать этого: Не выгоняй ее.
– Выгонять? Ты с ума сошла? Как я могу сердиться на нее, когда она, возможно, спасла тебе жизнь?
Синтия, услышав эти слова, успокоилась. Ее собственная мать сочувственно хмыкнула и отмахнулась от утверждений девушки, что она не переживет замужества с Ричмондом. А Ланкастер, похоже, принял это всерьез.
– Ну хватит, обсудим все завтра. Может, ты хочешь есть или пить?
– Нет.
Ланкастер тихонько подтолкнул ее к кровати.
– А где будешь спать ты?
– Я тайком проскользну в соседнюю комнату.
Синтия с усталостью и тревогой наблюдала, как Ланкастер запер дверь в коридор и махнул рукой в сторону соседней комнаты.
– Я буду там. А дверь закрыл, чтобы служанки случайно не наткнулись на тебя.
– В этом нет необходимости, – попыталась запротестовать Синтия.
– Перестань. Спокойной ночи.
И он исчез. Просто взял и исчез. Как в прежние времена. Вот он здесь, и его уже нет.
Синтия стояла и молча смотрела на дверь, покрытую поблекшей зеленой краской, и чувствовала, как пощипывает щеку там, где он прикоснулся к ней.
– Прости, – дверь снова открылась, и показалась голова Ланкастера, – но… ты будешь здесь утром?
Она задумалась на мгновение. Надо ли ей убегать? Теперь в этом не было необходимости.
– Буду, – тихо ответила Синтия.
– Обещаешь? – с подозрением прищурился Ланкастер.
– Обещаю.
– Хорошо.
Он облегченно вздохнул, и от этого девушка почувствовала тепло внутри. Дверь закрылась, щелкнув замком.
Прошло еще несколько минут, потом Синтия опустилась на кровать. Находиться в его
С тех пор как Николас вернулся в Кантри-Мэнор, она практически не спала по ночам, а тут – мягкая кровать. Ей больше нечего было бояться, маскарад закончился. Завтра они обсудят ее проблему.
Она легла в постель. Подушка хранила его запах, и девушка заснула так, как много раз засыпала в юности… мечтая о Николасе Кантри.
Ну, как, скажите, она может спать?
Прислонившись к дверному косяку, Ланкастер покачал головой, не спуская глаз с кровати, где спала Синтия.
Она жива. Неужели она не понимает, как это удивительно? Хотя у нее было время свыкнуться с этой мыслью.
Николас рассмеялся, втайне надеясь, что она проснется и составит ему компанию. Но Синтия, измученная бессонными ночами, крепко спала. Может, когда она проснется, исчезнут темные круги у нее под глазами.
В комоде виконт нашел изъеденное молью одеяло, но не ложился. Все его попытки уснуть провалились, да и рассвет наступит меньше чем через час.
Всякий раз, когда он закрывал глаза, в его мозгу как голодный зверь поднимался страх, что Синтия исчезнет. Либо она ускользнет, пока он спит, либо ее присутствие окажется самым горьким сном, когда он проснется утром. Он каждые десять минут вставал, чтобы открыть дверь и посмотреть на нее. Так продолжалось довольно долго, пока он наконец не оставил дверь открытой.
Она не умерла, и ему не нужно убивать Ричмонда, чтобы отомстить за нее. Хотя, нет, Ричмонд все-таки заслуживает смерти.
Но сейчас ему не хотелось думать об убийстве. Его переполняла радость. Почему-то даже мысли о возвращении в Лондон и о свадьбе ему было легче выносить, зная, что Синтия Мерриторп не бросилась со скалы и не разбилась о камни. В его собственной жизни царила полнейшая неразбериха, но он не послужил причиной, которая едва не привела к гибели этой молодой женщины.
В Николасе кипела энергия. Он подошел к окну. Ему захотелось открыть старые ставни, но они разбухли от сырой погоды, и ему пришлось здорово постараться, чтобы открыть их. Его усилия были вознаграждены великолепным видом предрассветного неба в тот момент, когда розовые лучи солнца окрасили горизонт. Миссис Пелл теперь уже наверняка встала.
Штаны и рубашку он натянул давно, поэтому ему оставалось только на цыпочках пройти в свою спальню, чтобы взять башмаки, и выскользнуть за дверь. Синтия по-прежнему спала.
Подходя к кухне, Ланкастер услышал женские голоса, один из них звенел от ярости.
– Если вы сейчас уйдете, вы больше никогда не получите работу в доме лорда.
Голос миссис Пелл дрожал от возмущения.
– Но я не собираюсь работать здесь снова, – послышался нервный голос девушки.
Николас заглянул за угол. У двери стояли две новые служанки.