Семь дней страсти
Шрифт:
– Ты сказала, что я только думаю, что люблю тебя, потому что ты – как передышка в моих обязательствах. Но это не так, Син. Ты – сильная, смелая и страстная. Ты – мой лучший друг. Ты знала меня мальчишкой, видишь, каким человеком я стал, и все еще любишь меня.
– Ник… – У Синтии дрожал подбородок. – Тебя так легко полюбить. Есть женщины с доходом в десять тысяч фунтов в год, которые будут любить тебя. Не соглашайся на меньшее, чем ты заслуживаешь.
– Я заслуживаю быть счастливым, Син. Я найду способ.
Синтия вытерла слезы и робко улыбнулась ему:
– Если это было не так, как подобает, тогда я не уверена, что разбираюсь в этом.
Ланкастер проворчал что-то в ответ, но на самом деле испытал облегчение.
– А еще мне необходимо взять на вооружение ужасные рисунки раздетых мужчин.
Синтия покачала головой.
– Если я найду тебя развлекающейся с красивым американцем, когда приеду, мне придется случайно упомянуть о твоей папке с рисунками.
Синтия не смеялась, но слезы высохли. Николас поднял ее со скамейки, и они продолжили прогулку по парку.
Он сделает все так, как следует, даже если сердце его будет разрываться от тоски. И она будет ждать его, потому что сказала, что всегда его любила. Поэтому будет ждать. Он был почти уверен в этом.
Ланкастер смотрел на янтарный отблеск виски и думал, что ему делать. Перемены, которые он затевал… Они и его изменят тоже. Но он уже чувствовал себя другим. В нем жила надежда. Вместе с капающей на траву кровью Ричмонда из него уходила ярость.
За его спиной открылась дверь кабинета. Ланкастер встал и повернулся к Сомерхарту:
– Я надеялся, что ты случайно наткнешься на меня. У тебя есть минутка?
Сомерхарт налил себе виски и, кивнув, сел в кресло напротив.
– Ты был прав насчет магистрата. Я получил уведомление, в котором сообщается, что я могу уезжать. Похоже, его удовлетворила твоя версия событий.
– Я герцог, Ланкастер. Моя правда действительно правда.
– Даже когда это не так.
– Ричмонд выстрелил первым, – пожал плечами Сомерхарт.
– Ты забыл упомянуть, что это была дуэль.
– Действительно забыл.
Герцог откинул голову на спинку кресла.
– Возможно, короля не так легко разубедить.
– Посмотрим. Но я уверен, что он будет только рад, что титул перешел по наследству. А кто будет протестовать? Новый граф? Никто ничего не потерял со смертью этого животного.
– Спасибо, ваша светлость. – Ланкастер посмотрел на свой бокал.
– Пожалуйста. Я полагаю, мой долг исчерпан?
– Конечно. Теперь я вечный твой должник за…
– О Господи, надеюсь, нет. Давай покончим с этим прямо сейчас, а? Будем здоровы! – Сомерхарт выпил виски и со стуком поставил бокал на стол.
Ланкастер тоже выпил, но не мог так легко закрыть эту тему.
– Я должен извиниться. За то, что притащил
Сомерхарт, подняв голову, встретился взглядом с Ланкастером и долго смотрел на него.
– Скорее всего, я никогда не скажу этого снова, поэтому слушай внимательно. Ты намного сложнее, чем я представлял себе, Ланкастер. Если бы ты не был настолько мерзко привлекателен, наверное, мог бы даже понравиться мне.
Сомерхарт снова откинул голову на спинку кресла, а Ланкастер смотрел на него, онемев от изумления. Он не знал, что Сомерхарт хотел этим сказать.
– Итак, ты собираешься ехать сегодня днем?
– Да. Я надеюсь, ты проводишь мисс Мерриторп вместо меня. Она не привычна к путешествиям и…
– Я отправлю ее на одном их своих кораблей и сам доставлю ее в каюту. Конечно, если ты не передумаешь и не примчишься назад до заката солнца.
У Ланкастера все сжалось внутри от этой мысли. Он не хотел, чтобы она ехала, но у Синтии тоже были мечты, и он увидит, как она их осуществит, если… будет постоянно молиться, чтобы в ее мечтах нашлось место и для него.
– Я не стану ее останавливать, – пробормотал Ник. – Что касается кораблей… – Он сложил руки пирамидкой и наклонился вперед, увидев, что Сомерхарт открыл глаза. – У меня есть для вас предложение, ваша светлость. Кое-что немного… необычное.
Спустя несколько часов он уехал в Лондон в таком волнении, какого не чувствовал много лет.
Глава 24
– О, смотри, – проворковала Леонора, кузина Синтии. – Это тот любезный мистер Морган. Думаешь, он привел своего сына?
– Возможно, – Синтия немного наклонилась, чтобы за перьями на шляпке ее кузины увидеть происходящее. – Только, Леонора, пожалуйста, потише, я пытаюсь слушать музыку.
– Ты такая умная, – вздохнула Леонора. – Так интересуешься всем.
– Леонора, я почти ничего не знаю о музыке, искусстве и театре. Поэтому и интересуюсь всем этим. Ты ведь уже привыкла ко всему.
– Думаю, да. Ой, вон мистер Эколз! У него глаза необыкновенного синего цвета. Как думаешь, это будет слишком, если назвать их барвинками?
Синтия прикрыла глаза и расхохоталась:
– Думаю, нет. У него действительно очень красивый цвет глаз.
Леонора продолжала болтать, восхищаясь своим первым светским сезоном. Конечно, у Синтии это тоже был первый сезон, но ей было не семнадцать лет, и она не горела желанием знакомиться с проходившими мимо джентльменами.
За три месяца в Нью-Йорке она уже познакомилась с огромным количеством мужчин. Американские мужчины – интересные, сильные, смелые и красивые. Но ни у одного из них не было таких карих глаз, искрящихся таинственным смехом. И ни один из них не знал настоящую Синтию.