Семь фунтов брамсельного ветра
Шрифт:
— Игорь… это не та! Там был фрегат «Перси Дуглас»! А это…
Это была бригантина «Сэнчери».
— Игорь, где ты ее взял?!
— М-м… — Он досадливо мотнул головой (и волосы разлетелись, как у Томчика). — Значит перепутали. В последний момент…
— Кто?.. С кем?..
Игорь Карцев сказал:
— С Пашкой…
Видимо, я сделалась какая-то «не такая». Помню, что хлопнула губами, а выговорить ничего нее смогла. И Томчик милостиво пришел мне на помощь:
— Пашка прилетел еще вчера. Утром. Ты же сказала ему, что тебе совсем плохо. Он потом звонил, звонил, а телефон
— Почему же он сразу ко мне-то не пришел!! — взвыла я.
— Он приходил, — сухо сообщил Игорь. — Но ты же сама велела передать соседке, что не желаешь его видеть.
— Я?! Его?!
— Да. Очкатого и лохматого. Тебя не оказалось дома, а она так сказала…
— Я же не про него!! Я же про Ста… про другого, про Ника! И то нечаянно!..
— Он ведь не знал. Решил, что про него. И ничего не мог понять. Потом мы звонили от меня, а телефон молчит…
«Он был у меня в те проклятые полчаса, когда я ходила на почту! — прыгнули у меня мысли. — И когда приходил Томчик… Они могли даже встретиться… Не встретились… Почему я такая невезучая?»
Да разве невезучая?! Да тыщу раз наоборот!
— Где он?!
— У меня… Видишь ли, Женя, он не решился пойти к тебе снова. Вообще-то он храбрый, но тут… я его понимаю. Он попросил меня… Чтобы я узнал, в чем дело…
— Храбрый балда! — выдала я со счастливым стоном. — Бежим! — И рванула с пустыря к улице через заросли, напрямик. Воздух ровно свистел навстречу. Игорь и Томчик часто дышали позади. Наконец мы выскочили в переулок, а оттуда к трамвайной остановке.
Трамваев, разумеется, не было ни вблизи, ни в перспективе. Пришло время отдышаться. И я наконец запоздало удивилась:
— Игорь, а как вы познакомились? Где?
— Случайно, — разъяснил этот замечательный Игорь Карцев. — Он пошел от тебя на квартиру своей бабки. А дорога вела через улицу Машинистов, мимо нашего дома. Вернее, почти мимо. Пашка потом объяснил, что нарочно свернул: посмотреть, вспомнить… И тут же недалеко шел я, с сумкой, из булочной. А навстречу — двое, незнакомые. Ростом с меня, но широкие и крутые. Говорят: «У тебя, наверно, сдача осталась после магазина?» Я говорю: «Не для вас ведь…» И приготовился к бесславной гибели. Они ко мне, лапы растопырили… И вдруг один отлетает, красиво катится по асфальту, держится за копчик. Второй тоже летит и хватается за нос. А передо мной стоит еще один незнакомый, в очках. И говорит: «Ох, мне показалось, что ты — Томчик…»
— Со мной спутал, — сумрачно уточнил Томчик.
— Да, но тогда я не знал… Двое побежали вихляясь так, не торопясь. Я говорю: «Значит, ты нечаянно за меня затупился? Зря?..» Он говорит: «Почему зря?» И еще говорит: «Давай, я с тобой вместе пройдусь, на случай, если им снова захочется сдачи…» Мы пошли, он вдруг удивился: «В этом подъезде моя знакомая жила, Женя Мезенцева…» Ну, разговорились, я его к себе привел. Бабушка как узнала, кто он и откуда, сразу: «Я тебя никуда не отпущу…» Давай кормить-поить…
Я вспомнила бабушку Людмилу Георгиевну, вернее, телефонный разговор с ней. И поняла, что иначе эта бабушка поступить не могла…
Трамвая все не было.
— Игорь…
Игорь Карцев глянул удивленно. Словно, я ляпнула что-то не то.
— Насколько я понял, насовсем.
— Как насовсем?! — я запнулась на ровном месте.
— Ну, так… — Игорь вдруг засмущался похоже на Томчика, когда тот готовил какое-нибудь откровенное признание. — Видишь ли, он сказал: «Всяких бестолковых мучач нельзя оставлять без присмотра…» Я, правда, не понял, о чем это…
Все он, конечно, понял! И видел, что я это знаю. И виновато сморщил нос — опять же похоже на Томчика. И сказал:
— Мы с ним долго говорили. Весь вечер и полночи… Иногда ведь бывает так: только-только познакомился с человеком, а кажется, что давным-давно.
Я знала, что так бывает. Помнила свое знакомство с Пашкой! Но эта мысль была мимолетной, потому что прыгал в голове отчаянный, радостно-недоверчивый вопрос:
— А с кем он жить-то будет? Вернутся родители?
— Он сказал, что с бабкой… Говорит: «Она, конечно, не сахар, но я-то с ней ладить умею»… Правда, пока она оказалась в деревне. Вернется на той неделе…
«Этого не может быть!.. Или… все-таки может?»
— Разве его бабушка здесь?! Не уехала с ними?!
— Нет. Не тот характер…
— А я ничего не знала! Бестолочь, не мог даже сказать!..
Кажется, я слишком шумно говорила, на нас оглядывались. Томчик Игоря и меня аккуратно потянул за рукава — в сторону от остановки. И там скучным голосом сказал:
— Ты даже глобус забыла на скамейке… На.
— Ой, правда… Спасибо, Томичек.
Он не ответил. Смотрел мимо меня и отдувал пролетающий у лица тополиный пух. Ветер, который гнал его, был довольно сильный, но теплый и ровный.
«Брамсельный ветер…»
Волосы двух похожих мальчишек струились по ветру, как светлые водоросли в быстром потоке.
— Ты и монетку забыла, — сказал Игорь. — Вот, возьми. Потом обменяешься с Пашкой на «Перси Дугласа»… — он снова держал «Сэнчери» на ладони.
Я аккуратно согнула его пальцы.
— Оставь. Сам обменяешься. Или сами решите, какая кому…
Он все понял.
— Правда? Спасибо…
Томчик смотрел странно: вроде бы и одобрял, но с печалью. Что за грусть, чем он недоволен? Ведь сразу видно, что за человек Игорь Карцев! Ведь и похож даже. Как брат!..
— Вон идет трамвай… — прежним невеселым тоном сообщил Томчик.
Чтобы встряхнуть его, я бодро сказала:
— Жаль, что нет с тобой револьвера. А то дал бы сейчас радостный салют.
Он впечатал в меня полный горького упрека взгляд:
— Какая радость? Ты же все равно уедешь!
— Кто? Я?!
«Мамочка, ты ведь простишь меня, да? Я отвратительная взбалмошная девчонка! Я не умею отвечать за свои обещания. Эгоистка! Я… да знаю, знаю, кто я такая!.. Но…»
Но что делать, если недавно расколотая на куски жизнь вдруг склеивается, как разбитая ваза в фильме, который пустили наоборот! Словно под взмахами волшебного крыла! И нет в этой склейке ни единой щелочки для прекрасного, чудесного, удивительного, но ненужного сейчас города Санкт-Петербурга! А есть солнце, весело орущие воробьи и полный тополиного пуха ветер…