Семь грехов куртизанки

Донован Сьюзен

Лорд Малкольм Эшфорд, мужчина, от которого я сбежала двенадцать лет назад, ждал меня… с улыбкой Сударя на восхитительных губах.

Я остановилась перед ним и склонила голову набок. Образы двух мужчин — заносчивого незнакомца и нежного любовника — мелькали передо мной, пока не слились в единое непостижимое целое.

Весь воздух покинул мои легкие в одном долгом выдохе.

— Я убью Лебедь.

Лорд Малкольм ослепил меня белозубой улыбкой.

— Она просто делала то, о чем я просил. Понимаешь, у меня не было выбора. С той

минуты, как я окинул взглядом бальный зал и увидел черноволосую красавицу с алой розой в волосах, я принадлежу ей. Просто я не сразу понял, что она никогда не будет принадлежать мне.

Меня охватило сожаление.

— Я строго вас судила.

Он покачал головой.

— Ты судила очень правильно. Я был ослом. Я убедил себя, что мое томление по тебе — это не более чем погоня за новым приобретением. С помощью Лебеди я все устроил в надежде, что приключение с Сударем удовлетворит твое любопытство и ты все-таки выйдешь за меня замуж.

Нахмурившись, я пыталась разгладить эти новые складки в прошлом.

— Мое обучение было ложью.

Он фыркнул.

— Ты была Ласточкой больше десяти лет. Я бы сказал, что твое обучение прошло на самом что ни на есть высоком уровне.

Я захлопала ресницами.

— Но семь грехов?

Он отвел взгляд, и его губы изогнулись в сконфуженной улыбке.

— Ах, это… Кое-что я вычитал в книгах. Остальное придумал по ходу.

Негодование вспыхнуло во мне, но очень быстро потухло. Что бы мы ни делали, мы просто пытались найти дорогу к этому моменту. Я была уже не той безрассудной девушкой, что двенадцать лет назад. А он не тем высокомерным хамом.

Я протянула ему руку.

— Здравствуйте, лорд Малкольм. Я Офелия.

Он взял мою руку в свою большую и теплую ладонь и улыбнулся.

— Здравствуй, Офелия. Я в тебя влюблен.

Глубоко в душе я всегда знала это, но когда он произнес вслух… У меня на глаза навернулись слезы.

— Ваше чувство взаимно, милорд.

При этих словах его глаза — такого насыщенного цвета лесного ореха, что их можно было принять за черные, — вспыхнули.

— Тогда я хочу кое о чем спросить.

Он опустил руку в кармашек жилета. Не выпуская моей руки, он положил на мою ладонь предмет — теплый, твердый и круглый.

Это было кольцо с рубином. Огромный овальный камень был красным, как поцелуй, а мерцающие бриллианты, которые его окружали, напоминали лепестки цветка.

— Вы принесли это кольцо на слушание об убийстве?

Вспышка боли исказила его лицо.

— Последние двенадцать лет я ни на миг не расставался с этим кольцом. Я купил его на следующий день после того, как увидел тебя на балу. Рубин напомнил мне розу, мерцавшую в твоих черных волосах.

Мое сердце затрепетало, комната перед глазами поплыла, но к горлу подступил какой-то извращенный смех.

— Боже правый! Я заставила вас хорошенько поплатиться за слова о сделке, не так ли?

Он слегка поклонился.

— Не больше, чем я заслуживал.

Он

говорил, что у него ко мне вопрос.

Глядя на кольцо в ладони, я почувствовала, что меня мутит от того, что я должна сделать. Я взяла руку лорда Малкольма и положила в нее кольцо. Его пальцы сомкнулись вокруг моих, не давая мне отстраниться.

— Офелия. — Его голос упал до хриплого шепота Сударя. — Я люблю тебя. Я влюблен в тебя уже двенадцать лет. В конце концов, я дошел с тобой до этого дня, верно?

Я с сожалением отвела глаза.

— Я тоже любила вас все эти годы, но я не могу вернуть прошлого. На суде я чуть не задохнулась, изображая из себя кого-то, кем на самом деле не являюсь. — Я сделала один мучительный шаг назад. — Я не могу стать вашей леди Эшфорд.

Он шагнул вперед, преодолевая расстояние между нами.

— А могла бы ты стать миссис Харрингтон?

Я захлопала ресницами.

— Но кем тогда будете вы?

Малкольм стиснул мои руки в ладонях.

— При двух старших братьях, у которых уже родились сыновья, я вряд ли унаследую титул отца. — Он пожал плечами. — Я буду мистером Харрингтоном. — Он лукаво улыбнулся: — Но ты можешь звать меня Сударем.

Глава сорок третья

Бостон

Пайпер отыскала сияющее лицо Бренны, потом нежную улыбку Мика. Она увидела ошарашенные лица родителей. Не ускользнул от ее взгляда и Линк Норткат, который околачивался у порога с выражением отвращения на лице. Пайпер стало смешно.

— Самый большой сюрприз преподнесли сегодня мне, — сказала она. — Я понимала, что должна рассказать правду об Офелии, но была убеждена, что правде здесь не обрадуются. Я готовила выставку за спиной госпожи Клаудии Харринггон-Хауэлл и попечительского совета БМКО, за что приношу свои извинения. Искренне надеюсь, что она вам понравится.

Пайпер начала потихоньку отступать, как вдруг сквозь шум толпы прорезался зычный голос Мика:

— Еще один сюрприз, если позволите!

Пайпер с отвисшей челюстью смотрела, как Мик пробивается к ней. Он остановился рядом и обратился к окончательно растерявшимся гостям:

— Еще минутка, и я отпущу вас осматривать экспозицию, но сначала я должен сделать кое-что важное.

Мик опустился на колено и взял Пайпер за руку. У нее закружилась голова. Этого не могло быть. Никоим образом…

Толпу всколыхнуло волнение, но несколько резких «тс-с» положили конец гомону, и в комнате воцарилась тишина. Пайпер бросила мимолетный взгляд на Бренну. Та плакала. Пайпер ни разу не видела свою лучшую подругу в слезах.

Вдруг некий пожилой джентльмен выкрикнул:

— Это лучшее открытие выставки, на котором я когда-либо присутствовал!

Пока смех не утих, Мик продолжал держать Пайпер за руку, поглаживая большим пальцем ее кожу и глядя ей в глаза.

— О боже, — выдохнула девушка.