Семь камней радуги
Шрифт:
– Приветствую тебя, о великая Джара, повелительница голода!
– Кто ты, и зачем побеспокоил меня?
– проскрипела демоница.
– Я Рамир, колдун и чернокнижник. И я хочу предложить тебе сделку.
– Какую же сделку мне может предложить жалкий смертный?
– Джара гнусаво захихикала.
От этих звуков по спине Рамира побежали мурашки, а Шраххан, сжавшись в комок, забился в самый дальний угол лаборатории.
– Я завоюю эту страну, а следом - и все остальные. Я погружу этот мир в пучину войны, залью его кровью, а все, кто не погибнет в сражениях, умрут от голода. И тогда ты соберешь знатный урожай, великая Джара!
– Что
– Твоей помощи, о несравненная! Это такая безделица для тебя, могучей и непобедимой: дай частицу своей бесконечной силы, чтобы я мог вдохнуть жизнь в философский камень.
– Ты жаждешь золота?
– усмехнулась демоница.
– Нет, хотя золото мне тоже пригодится.
– Ищешь бессмертия?
– Да, великая! Ибо что может совершить человек, ограниченный рамками одной жизни?
Джара задумалась, устремив пронизывающий взор на колдуна. Взгляд ее был так тяжел и неприятен, что Рамир стиснул зубы, понимая, что еще немного - и опустит глаза. Тогда демоница почувствует его слабость, и уйдет. Наконец, Джара произнесла:
– Сделка, которую ты предложил, хороша. Но только я не в силах помочь тебе получить философский камень.
– Как?
– воскликнул разочарованный Рамир, придя в отчаяние от того, что еще два года, потраченные им на приготовление основы для получения философского камня, пропали напрасно.
– Лишь один демон обладает достаточным могуществом для этого, - благоговейно проговорила демоница, - Но я не смею произнести его имени.
– Неужели же даже ты, высший демон, кого-то боишься?
– Есть высшие демоны, а есть - Верховный.
– Но если я не получу философского камня, ты не получишь своих жертв, - вкрадчиво прошептал Рамир.
– Для меня всегда найдутся жертвы в этом мире.
Но колдун не желал сдаваться. С упорством человека, хватающегося за последнюю, призрачную надежду, он уговаривал, льстил, увещевал, сулил небывалые выгоды. Демоница отказывалась назвать имя Верховного демона, однако и уходить не спешила. Она внимательно выслушивала доводы Рамира и, казалось, что-то взвешивала в уме. Наконец, через несколько часов беседы, когда колдуну уже начало казаться, что он проиграл, Джара сказала:
– Что ж, возможно, ты сумел убедить меня. Но я хочу, чтобы ты заключил со мной письменный договор и скрепил его своей подписью.
– Я согласен, - не задумываясь, ответил Рамир.
Шраххан принес свиток, перо и чернила, и колдун, расположившись за столом, написал договор, по которому Джара обещала выдать ему имя Верховного демона, а Рамир обязался взамен не позже чем через десять лет обречь на голодную смерть сто тысяч человек. Он протянул свиток демонице, и та прикоснулась костлявым пальцем к бумаге, оставив на ней выжженную подпись. Рамир потянулся было за пером, но остановился, услышав каркающий смех Джары:
– Кровью, смертный, кровью!
Колдун взял со стола острый нож, и поднес его к своему запястью. Не поморщившись, он полоснул себя по руке, хладнокровно обмакнул перо в закапавшую кровь и поставил на пергаменте свою подпись. Демоница дунула на свиток, и тот растворился в воздухе.
– Договор заключен!
– прохрипела она.
Рамир, бледный и мрачный, смотрел на нее, сложив руки на груди.
– Я жду, великая! Выполняй свою часть договора.
Джара оглянулась, как будто хотела проверить, не подслушивают ли их. В голосе ее звучал неподдельный страх, когда она прошептала:
– Верховный - демон войны. Его имя Карр'ахх. И он непобедим.
– Ничего, -
– Я ухожу, - произнесла демоница, и, хлопнув крыльями, исчезла.
Рамир посмотрел на зелье, томящееся в тигле. Еще два драгоценных года псу под хвост! А ведь он уже взрослый мужчина. Когда же наступит день и час его торжества? Удастся ли ему пленить Верховного демона? Для этого придется очень много трудиться. Он подошел к печи и опрокинул основу для философского камня на пол, раздраженно бросив Шраххану:
– Убери!
Маленькая девочка кинулась к растекающейся по полу луже, и заметалась в поисках тряпки, которой можно было бы убрать зелье. Рамир зло выкрикнул:
– Ты демон, или уборщик? Примени колдовство!
– и для убедительности отвесил девочке пинка.
Утолив таким образом свою злость, он подошел к пентаклю, в центре которого бесформенной грудой лежало тело незадачливого бродяжки и с отвращением взглянул на него.
– Потом уберешь и это! А впрочем…
Рамиру пришла в голову интересная мысль: он давно уже хотел попробовать создать мортуса - ожившего мертвеца. До сих пор его знания некромантии ограничивались теорией - он прочел много книг, написанных великими некромантами, но никогда еще ему не приходилось применять заклинания и ритуалы, описанные там.
– Шраххан, положи это на стол, - приказал он и, развернувшись, отправился в библиотеку.
В комнате, служившей колдуну библиотекой, он отыскал пыльный фолиант в переплете из человеческой кожи, на котором потрескавшимися от древности золотыми буквами было вытиснено: "Некромант". Это была одна из самых любимых книг Рамира. Он перелистал ее и нашел нужную главу:
"Создавая мортуса, следует помнить, что он будет лишь подобием человека, ибо нет человека без души его, а вернуть душу в мертвое тело не дано никому. Мортус не способен испытывать человеческие чувства, а единственная сила, движущая им - голод. Не имея собственных жизненных соков, он черпает их, пожирая живую плоть, и тем поддерживает подобие жизни в своем теле. Тело его будет разлагаться и гнить, и чем меньше он будет есть, тем быстрее сгниет. Управлять мортусом может лишь очень опытный и могущественный некромант, для этого нужно создать чары, которые будут держать его в повиновении. Правильно проведя ритуал, некромант получит хорошего слугу, ибо в теле мортуса сохраняются навыки того, чем человек занимался при жизни".
Рамир углубился в чтение и просидел над книгой несколько часов. Когда он вернулся в лабораторию, труп бродяги лежал на столе, устремив в потолок застывший взгляд мертвых глаз. Его зубы были оскалены в страдальческой гримасе, пальцы рук сведены судорогой. Шраххан жался в углу, время от времени бросая на своего хозяина злобные и одновременно заискивающие взгляды.
– Иди сюда, будешь мне помогать, - сказал ему Рамир, подходя к столу.
Он зажег черные свечи и поставил их по одной на каждом углу стола. Затем подошел к шкафу, в котором держал ингредиенты, необходимые для приготовления зелий, и вынул оттуда несколько склянок. Быстро смешав в колбе зелье, Рамир подогрел ее на печи и, когда жидкость задымилась и начала издавать отвратительное зловоние, окропил ею голову и грудь мертвеца и произнес длинное заклинание на языке илли. Пламя свечей, стоящих на столе, заметалось. Рамир размотал повязку, стягивающую его порезанное запястье, надавил на рану, и, когда на ней выступила кровь, уронил несколько капель в оскаленный рот трупа.