Семь колодцев
Шрифт:
2
Они ушли ранним утром. Было часов пять, наверное…
Вот уже две недели Вовочка, его нынешняя подруга Лена — по паспорту еще молодая женщина, когда-то имевшая все: и дом, и мужа, и детей, и работу, а теперь бездомная алкоголичка со спитым и старым лицом, и двое их знакомых: Петя и Жанна — точно такая же бедовая парочка, — жили на даче у Деда. Дом был запущенный, но достаточно большой. Все они, включая хозяина дачи, были последними пропойцами и помышляли только об одном: сначала, как бы выпить, потом, как бы похмелиться. Потом опять, как бы выпить… И так до бесконечности. День за днем.
Деньги давно кончились, но голь на
Дед по своей немощности никогда не сопровождал гоп-компанию, лежал на продавленном топчане, укрывшись стеганым одеялом, тяжело кряхтел и терпеливо дожидался возвращения «жильцов».
Ближе к ночи компания появлялась. Всегда вдугаря и всегда с несколькими бутылками водки или трехлитровой банкой белесой, будто смешанной с молоком, самогонки.
Деду достаточно было двух стопок, чтобы брякнуться с копыт, и происходило это всегда одинаково: он внезапно терял сознание. Причем, даже если в этот момент он писал в ведро, которое заменяло ему ночной горшок, он все равно, словно подстреленный, валился замертво на пол и при этом, в большинстве случаев, ведро с грохотом опрокидывалось… Однако проспиртованные насквозь, словно в кунсткамере, гости из города могли продержаться намного дольше немощного старика и, несмотря на происшествие, гуляли обычно еще часа три-четыре. Просто брали Деда за руки, за ноги и враскачку, заливаясь гоготом, швыряли его на топчан.
Праздник жизни продолжался. Пили, слушали сквозь дребезжащие колонки раскуроченного магнитофона Пугачеву и Машу Распутину, играли в карты, громко ругались. Иногда дрались, оставляя друг другу на утро синяки и отшибленные бока, и тут же мирились. Допивались до такого состояния, что все вместе попадали в какой-то диковинный мир измененного сознания, где возникающие иллюзии становились намного ярче и достовернее, чем сама матушка-реальность.
Нередко дело доходило до секса. Поднимались на мансарду, расстилали на полу одеяло и пытались трахаться. Долгие возлияния, конечно, самым печальным образом сказывались на мужских способностях, но благодаря неутомимым на выдумку женщинам иногда что-то получалось. Особенно тогда, когда пользовали извращенные формы совокупления или менялись парами…
В этот день из колоды приключений творец раздал честной компании исключительно козыри. Как только мрачный Вовочка и его обезвоженные собутыльники вышли за калитку дачи, им навстречу попался низкорослый подвыпивший мужичок, бредущий со стороны железнодорожной станции и разговаривающий сам с собой. Было странно в шесть утра в этом захолустье встретить такого удивительного типчика. Мужичок носил перебитый нос и большие наполненные каким-то мистическим страданием глаза. У него в сумке что-то заманчиво позвякивало.
Опытный аферист Вовочка сразу раскрутил этого заморыша на знакомство, тем более что тот и сам жаждал с кем-нибудь пообщаться. Вскоре выяснилось, что у него с собой три бутылки цивильной водки. Вовочка вцепился в него мертвой хваткой: весь заулыбался, стал называть «дружбаном» и «братишкой», застрочил автоматной очередью свежих анекдотов. А уж слушал своего собеседника так внимательно, как не слушал бы нотариуса, который зачитывает ему завещание умершего в Канаде дяди-миллиардера.
Новые знакомые мужичка вели себя весьма дружелюбно и
Мужичок с перебитым носом поплыл и разговорился, словно на допросе в НКВД. Тут выяснилось, что у него еще остались бабульки, в смысле деньги, и вся компания вприпрыжку направилась в продмаг.
День задавался серый, грязный, пустопорожний.
У магазина встретили знакомых: такую же синюшную шайку, из местных. Кто-то из них продал чуркам из палатки женские сапоги, и на руках было рублей триста. И пошло, закрутилось…
Уже к восьми утра Вовочка, Лена, Петя и Жанна стояли на полусогнутых и, чтобы немного передохнуть, завалились в гости к тому самому невзрачному мужичку, с которым с утра познакомились. Тот был горожанином, но «ра-зосрался», как он выразился, с женой и с горя решил нажраться, а заодно посетить свой деревенский дом, в котором родился и прожил первую часть жизни. В доме была полуглухая бабка, которая с кудахтаньем выставила на стол подсохшие пироги и пузырь поддельного крепленого вина.
В полдень проснулись. Надавила суровая действительность. Что, блин, делать?! Вновь отправились на охоту. Все, как вурдалаки: с выпученными огненными глазами. Мужичок с перебитым носом был уже «пустой», и его хотели «кинуть», но он, чувствуя, что сам не найдет опо-хмела и в одиночестве умрет от тоски, жалостливо увязался. Из доброты непомерной временно приняли мужичка в свое сплоченное братство. (Может быть, помогли его «страдающие» глаза?)
Все тряслись, Вовочка еле шел, тяжело дышал, часто останавливался. Наклонялся, едва не теряя сознание от прилива крови к голове, снимал перевязанные веревками бесформенные ботинки, двумя размерами меньше своей ноги, и разминал набухшие пальцы с желтыми скрюченными ногтями. Лена визгливо материлась, подгоняла его сильными пинками, за что однажды заработала крепкую мужскую затрещину.
Часа два ничего не происходило. Все были в отчаянии. Выпить хотелось до одури. Казалось, нет сил больше держаться. Каждый готов был отдать все, что угодно, за полбутылки любой бормоты. Хоть тело продать на органы врачам-убийцам, хоть душу заложить дьяволу.
Но козыри, выпавшие сегодня на долю собутыльников, еще не были до конца скинуты. В соседнем дачном поселке попались хохлы-строители. Одолжить «до завтра» они наотрез отказались. Пришлось прибегнуть к последнему аргументу. Вовочка переложил нож из потайного кармана в рукав и отправился на переговоры:
— Если я не вернусь — считайте меня коммунистом!
Хлопцев было двое, вот уже три месяца они безвылазно работали на одном из садовых участков. Справиться с «одиночеством» им помогал журнальный разворот с обнаженной полногрудой блондинкой, которой украсили внутреннюю стенку двери уличного сортира, а по выходным дешевая местная шлюха Лера. Однако глянцевая блондинка давно приелась, а деревенская красавица вот уже две недели не показывалась. Кто-то сказал, что Леру покалечили заезжие бандиты — те самые, которые под видом ментов шарили по всей округе на тонированной «девятке» и обирали строителей из ближнего зарубежья. Сейчас она в районной больнице и неизвестно, когда появится, и появится ли вообще.