Семь колодцев
Шрифт:
Юля, познакомившись со мной, стала усиленно меня охмурять. На глазах у мужа. Муж, казалось, ничего не замечал. В ход пошли лучшие наряды, химические прически и колдовское, как ей думалось, обольщение, которое в моих глазах выглядело жалкими ужимками. Иметь в любовниках московского коммерсанта, тем более роскошного мужчину, было в этих местах, наверное, более чем престижно, но дело не в этом. Однажды я понял, что движет ее неуемной натурой.
Есть такой тип женщин: сначала они всячески преследуют мужчину, могут часами подкарауливать его, изображая безразличие и даже легкую сонливость, но при первой же возможности набрасываются на свою жертву, пытаясь проглотить целиком, даже
Ступив однажды на тропу войны, такая амазонка всегда идет до конца, добиваясь безусловного подчинения мужчины, его полного превращения в ручное безвольное существо. Самое удивительное, что часто такие женщины выглядят хрупкими безобидными пташками, способными на первый взгляд лишь созидать твое счастье, но никак не наоборот. В конце концов они разоряют твой дом, изгоняют из твоей жизни преданных друзей и бескорыстно любящих женщин, опустошают тебя без остатка…
Жена Алексея вызвалась курировать меня в моих поездках по городу. Когда об этом зашел разговор, я был погружен в свои мысли и нечаянно согласился. Теперь она всегда была рядом, постоянно надоедая мне своим присутствием, своими провинциальными повадками, своей «утонченностью», а главное, своим очевидным, с моей точки зрения, уродством и, прежде всего, огромными навыкате глазами.
Однажды я, изрядно намотавшись, изъявил желание погреться в сауне. Юля увезла меня в тайгу, где на поляне высился новенький спортивный комплекс из стекла и бетона. Я оставил ее в фойе пить кофе, заперся в сауне, быстро разделся, принял душ и прыгнул в бассейн. Наплававшись, я перешел в парилку и улегся на сосновой полке. Внезапно дверь открылась, и в парную ступила она.
Я же заперся?!
Я смутился и невольно прикрыл причинное место рукой. Юля была только в раздельном купальнике, но я понял, что она готова тотчас скинуть и его, стоит мне только намекнуть.
— Можно я тоже погреюсь, вы не против? — спросила она.
— Конечно. — Я натянуто улыбнулся.
Юля села на ту же полку, коснувшись бедром моей ноги, и украдкой глянула на мое тело.
— Меня можно не стесняться, — сказала она. — Я уже повидала…
Я перевернулся на живот.
— Ой, что-то здесь жарко! — И она скинула лифчик. — Ничего, что я в таком виде?
— Ничего, — буркнул я. Ее груди были хороши.
Ситуация получалась глупейшая. Только вчера вечером Алеша в баре два часа кряду рассказывал мне о своей жене, как он ее любит, как он ей признателен за все, что она для него сделала, какая она вся такая благородная и возвышенная… И на тебе! Вот они, бабы, во всей своей неприкрытой наготе!
Прошло минут пять. Внезапно я почувствовал прикосновение к своим бедрам.
— У тебя такая нежная кожа! — мечтательно похвалила Юля.
— Не жалуемся…
Ее пальцы, едва касаясь моего тела, скользнули от крестца вниз
Я почувствовал, что возбуждаюсь. Еще мгновение — и будет поздно. Я поднялся, вышел вон и через минуту вернулся в плавках.
Она минут пять посидела в раздумье и надела лифчик.
«Какого черта, в конце концов! — мелькнула мысль. — Ну и оприходовал бы эту козу, дурак! Страшненькая? Ну и что! Раком поставил бы, да и впиндюрил от души… Все равно через три дня уезжать и никогда больше не увижу ни ее, ни Алексея…»
Я отогнал грязные мысли и постарался снять возникшую напряженность:
— Извини, я вчера перебрал, хочется отдохнуть!
Вообще, интересно, насколько разняться мысли человека и его поступки. Мысли его часто низки и безобразны, но поступки при этом могут быть чисты и благородны…..
В следующий раз все произошло за день до моего отъезда. Поздно вечером я сидел один у себя в номере люкс и лениво перебирал телевизионные программы. На одном из местных каналов рекламировали симпатичных и доступных массажисток-фотомоделей. Я засмотрелся на юные похотливые попки.
Раздался телефонный звонок.
— Александр Владимирович? Моя жена не у вас? — послышался голос Алексея.
— А почему она должна быть у меня? — изумился я.
— Она к вам поехала. Сказала, что какие-то документы забыла передать. Вот я и волнуюсь…
— А, понятно. Стало быть, еще не доехала. Как увижу, попрошу, чтобы она тебе перезвонила.
— Спасибо большое, Александр Владимирович!
Юля заявилась часом позже. Она знала, что я не запираю дверь номера, поэтому бесцеремонно проникла внутрь и, не обнаружив меня в гостиной, смело двинулась в спальню. Только ласково постучалась, будто между нами уже была какая-то нежная связь.
Она была одета как проститутка: короткая юбка, черные колготы сеточкой с широкой ажурной резинкой. Полупрозрачная кофточка вздулась полными, сочащимися похотью, грудями.
Она была преисполнена решимости.
Я лежал в кровати с двумя юными девицами. Еще одна наяда весело выпорхнула из уборной в одних колготках.
На столике у кровати стояли початая бутылка знатного коньяка и использованные гостиничные стаканы.
— Александр Владимирович! Что вы тут делаете? — Юля была поражена.
— Я-то? Как что? Я у себя в номере… А что ты тут делаешь?
— Я?.. Документы… вот… хотела…
Когда она ушла, девушки быстро оделись и потребовали, чтобы я немедленно рассчитался. Сто долларов!
— За что сто долларов? Я даже до вас пальцем не дотронулся! Полчаса полежали, коньячку попили…
— Ладно, жмот, — переглянулись фотомодели. — Давай пятьдесят, и мы уходим.
Я было полез в кошелек, но раздумал.
— Знаете что? Я даю вам триста, и оставайтесь на всю ночь!
7
Как только в стране начался капитализм, мне очень захотелось стать «индивидуалом». То есть заняться частной индивидуальной деятельностью. Печь пирожки и продавать у метро, торговать на рынке турецкими тряпками, оказывать какие-нибудь услуги населению — все, что угодно, лишь бы взмахнуть на гребень волны, стать неотъемлемой частью новой благодатной жизни. А потом, заработав первые деньги, замахнуться на что-нибудь и покруче. Например, открыть молодежный центр или вообще зарегистрировать кооператив. Я не мыслил себя обычным инженером. Почему я, дипломированный строитель, работоспособный парень, должен был получать почти в три раза меньше пьяницы и прогульщика Вовочки, работника шиномонтажного цеха автобазы? Да и к черту любую государственную работу! Вон, люди сейчас за день гребут столько, сколько иной профессор и за десять лет не заработает.