Семь кругов адского рая

Малахова Елена Валентиновна

Но сентиментальные мечты не интерпретировали склонности флегматичного характера к реализму. Галерея стала для него порталом в мир несбыточных грез и он, словно искусный пловец, нырял в картины манящего образа. Разглядывая портреты часами на пролёт, им овладевало чувство дежавю. И лишь сонливость и усталость заставляли покинуть воздушные замки и окунуться вновь в реалистичные объятия любящей Элеоноры. Теперь ему

становилось жаль упущенного времени, когда каждая черта прекрасного личика черноглазой девушки четко выбивалась на полотне подсознания. Образ становился расплывчатым…Он цеплялся за тонкие нити воспоминаний, но те начинали ловко ускользать из рук. Штрихи он наносил нежно, с невероятной аккуратностью, словно опасаясь причинить боль любимой девушке.

В день их единственной встречи Ник запечатлел великолепие жгучих очей, осветивших тьму в его сердце. Когда поток гениального творчества изливался на холсте, Ник не нуждался в ином источнике вдохновения, как раньше. Не обошлось ни одной работы начинающего художника без выкуренной папиросы «Капитан Блэк»; новая коллекция под названием «Тайна одной незнакомки» являлась исключением. Он писал по памяти и без вредной привычки в качестве вдохновляющего помощника. Портрет представлял собой крупным планом пару несравненных глаз, сверкающих точно два бесподобных агата; сверху глаз – смоляные изящные брови, между ними – переносица, а сбоку контура лица проглядывались пряди темно – каштановых волос.

Спустя месяц после разочарования с визиткой, Ник написал следующее полотно на тематику. На картине, именуемой «Закат», незнакомка сидела на качелях, спиной к зрителю, в белом платье на фоне пестрого заката. Её распущенные великолепные пряди струились блестящими нитями. Такой сюжет задуман не случайно: качели символизировали непомерно летящее время; белое платье олицетворяло ее непорочное ангельское обличье; она отвернулась от него… исчезла – что объясняло вальяжную позу на качелях, и ушла прочь…в закат, который указывал не иначе, как на конец истории без права на продолжение.

Конечно, Ник не забыл про обещание, данное Алисе. Он написал ее портрет в двух экземплярах: один – на холсте для выставки, второй – для девочки на ватмане простым карандашом, планируя почаще наведываться в Тихие Заводи. Картина получилась весьма реалистична, но присутствовала и сказочная фантастика: на залитой

солнцем лужайке, в густой сочной траве с улыбкой лежала Алиса в точности, как при знакомстве на озере. Её восхищенный взгляд был прикован к стоящему рядом безумному шляпнику. Свободного кроя рубашка персонажа была заправлена в широкие лиловые штаны, а сверху красовался малиновый пиджак. На голове у него взгромоздился цилиндр. При помощи магии он сосредоточенно удерживал нарисованный домик, парящий в воздухе над листом бумаги, где виднелась важная уточка.

Глядя на полотно, Ник всякий раз непроизвольно улыбался. Он сделал вывод, что Алиса куда более талантливая волшебница, чем он. Ведь необычайный творческий подъём в те дни он испытал благодаря ей.

Его отношения с Элеонорой охладели. Милана сделала несколько попыток открыть глаза подруге, но она не замечала перемены в нём или не хотела замечать, боясь признаться себе, что обладательница завидной внешности, ухоженная, одетая с иголочки, не может быть нелюбима. Она нетерпеливо ждала дня рождения, а точнее золотого подарка от Ника с последующим предложением руки и сердца. Он никогда не обеспечивал её, как того делали другие мужчины. Быть может, его самодостаточное хладнокровие и надломила в ней стержень высокомерия. Она восхищалась его флегматичным спокойствием и своеобразной манерой поведения. И чем больше времени Ник оставлял ее в одиночестве без ласки и внимания, тем сильнее Эля ненавидела и любила его! У нее возникла своего рода зависимость по отношению к нему. Его руки и обворожительная улыбка вмиг рассеивали тёмные тучи над белокурой головой. Она совершенно была не готова идти на разрыв. Поэтому, стараясь не накалять атмосферу, часто проглатывала холодность и безразличие художника.

Дела картинной галереи, в отличии от личной жизни Ника, значительно продвигались. Само здание состояло из двух залов: один – побольше, хорошо освещенный, в котором Сергей Краснов доделал косметический ремонт; постепенно туда перенесли картины, вдыхая жизнь в пустое помещение. Другой – поменьше, остался нетронутым. Его судьбу Ник долго обдумывал, проводя свободное время в гулких стенах оштукатуренного здания. Он приложил немалые усилия, чтобы воплотить в реальность интересную идею, завладевшую им всецело…

Конец ознакомительного фрагмента.