Семь лет в Тибете
Шрифт:
Обычай консультироваться с оракулами зародился еще в добуддистские времена, когда боги требовали человеческих жертвоприношений. Мне кажется, ритуал с тех пор не изменился. Он всегда слегка шокировал меня, и я радовался тому, что мои собственные решения принимались не под диктовку оракулов.
К осени мы уже несколько месяцев находились в Лхасе и хорошо там прижились. Осень — лучший период года в Тибете. Сады, где мне пришлось так много работать, вовсю цвели, а листва на деревьях только начала желтеть. Фруктов хватало с излишком. Из южных провинций доставляли персики, яблоки и виноград. На рынке продавали прекрасные помидоры и кабачки. Знать устраивала шикарные приемы, предлагая гостям невероятное количество деликатесов. Нам хотелось отправиться в поход, но с проводником, а, к сожалению, ни один тибетец не
Мы с Ауфшиайтером поставили перед собой задачу подняться на все окрестные пики. Никаких технических сложностей не возникло, а вид сверху открылся прелестный. К югу виднелись Гималаи, а рядом возвышался двадцатитрехтысячник гряды Ньенчентангла, через который мы карабкались восемь месяцев назад по пути в Лхасу.
Из города мы не видели ледников: представление о том, что всюду в Тибете можно найти лед и снег, неверно. Хотелось покататься на лыжах, но для путешествия в районы, где такая возможность имелась, нам потребовались бы лошади, палатки и слуги. Спорт в необитаемых местах — весьма дорогостоящее занятие.
Поэтому мы ограничились восхождениями. Наше оборудование не дотягивало до профессионального. У нас имелись армейские ботинки и другое обмундирование, поступавшее в тибетские магазины из избыточных запасов американской армии. Для наших целей оно вполне подходило. Тибетцев постоянно удивляла та скорость, с которой мы поднимались на горы. Однажды мне даже пришлось развести костер на вершине, чтобы знакомые могли видеть его с крыш своих домов. Иначе никто не поверил бы, что мы там побывали. Нам с Ауфшнайтером удавалось за день пройти расстояние, преодолеваемое слугами наших друзей за три дня. Первым тибетцем-альпинистом стал мой друг Вангдула — он имел хорошую физическую подготовку, и я убедил его попробовать. Потом к нам присоединились и другие. Всем нравилось любоваться открывавшимися с высоты видами и прекрасными горными цветами, попадавшимися по дороге.
Больше всего мне нравилось посещать одно маленькое горное озеро. Путь до него занимал день ходьбы от Лхасы. Впервые я попал туда в дождливый сезон. Тогда я испугался, что озеро может разлиться и затопить город. По древней легенде, оно соединялось подземным тоннелем с другим озером, расположенным под храмом. Каждый год правительство посылало монахов умиротворять духов озера молитвами и подношениями. Его также часто посещали паломники и бросали в воду кольца и монеты. На берегу стояло несколько каменных хижин, в которых путники могут найти убежище. Как я выяснил, озеро не представляло для города ни малейшей опасности. Это было мирное, идиллическое место. Там встречались горные бараны, газели, сурки и лисы, а высоко в небе кружил бородач-ягнятник. Животные здесь почти не боялись людей. Никто не отваживался охотиться в окрестностях Святого города; От взгляда на окружающую озеро растительность у любого ботаника учащенно забилось бы сердце: берега покрывали прекрасные желтые и голубые маки. Их можно еще встретить только в Британском ботаническом саду.
Наши маленькие экспедиции не утолили мою жажду заниматься спортом. Я долго размышлял и наконец решил соорудить теннисный корт. Мне удалось заинтересовать идеей достаточное количество людей, составить предварительный список членов лхасской команды и даже заранее собрать кое-какие средства. Коллектив будущих теннисистов состоял из людей солидных и являлся интернациональным. В него входили индусы, сиккимцы, непальцы и конечно же представители знатной молодежи Лхасы. Сначала они опасались участвовать в затее, помня об отрицательном отношении правительства к футболу. Но я постарался развеять их сомнения, доказав, что теннис не привлекает много зрителей и не приводит к раздорам. Даже церковь должна была признать сей спорт безобидным. Кроме того, теннисный корт существовал в Британском представительстве.
Я привлек рабочих и попросил их разровнять
Ребятишки соперничали за то, чтобы подавать игрокам мячи. Они никогда раньше не видели мяча и поэтому выполняли свою работу довольно неуклюже. А когда мы вызвали членов Британского представительства на состязание, за нас играли солдаты-телохранители из Непальского представительства. Любопытно было смотреть, как они бегали по корту в своих красивых униформах.
Скоро мы собрали достаточно игроков. Лучшим неизменно оказывался господин Лью, секретарь Китайского представительства. Следующим шел господин Ричардсон, британский посланник, огромный шотландец, поджарый и суровый. Он имел лишь одно хобби — содержал прекрасный сад с огородом. Посетив его, вы попадали в сказочный мир.
Теннис предоставлял нам шанс для широкого общения. Встречи происходили то на нашем корте, то в Британском представительстве. Потом мы пили чай и играли в бридж. Я рассматривал эти встречи как общественные воскресные мероприятия и с радостью ждал их. Приходилось прилично одеваться, настраивать себя соответствующим образом, чтобы вновь оказаться в давно забытой домашней обстановке. Мой друг Вангдула проявил талант и в теннисе, и в бридже.
Наш корт обладал еще одним преимуществом — возможностью играть на нем круглый год. Но в сезон пыльных бурь приходилось осторожничать. Мы огородили корт не сеткой, а высоким занавесом, и, едва тучи пыли начинали собираться над Поталой, приходилось срочно снимать занавес, чтобы его не унесло ураганом.
Осенью тибетцы отдавались древнему увлечению — запускали воздушных змеев. Когда заканчивались дожди и устанавливалась приятная осенняя погода, базары наполнялись ярко раскрашенными змеями. Запускать их начинали точно в первый день восьмого месяца. День открытий состязаний превращался в общенародный праздник, и знатные люди наслаждались им в той же мере, что и простолюдины. Первый змей взмывал над Поталой, затем следующие, и вскоре небо просто кишело ими. Дети и взрослые часами стояли на крышах, самозабвенно ведя игру. Змеев запускали на веревке, смазанной клеем и обсыпанной растертым в порошок стеклом. Каждый лхасец старался скрестить свою веревку с веревкой соперника и перерезать ее. Когда это удавалось, крыши оглашались криками восторга. Поверженный змей медленно опускался на землю, где на него набрасывались дети. Теперь он принадлежал им.
В течение месяца все свободное время горожане уделяли змеям. В конце сезона игра резко прекращалась, и все змеи исчезали так же неожиданно, как и появлялись.
Однажды на базаре ко мне обратился незнакомец и предложил купить часы. Точнее, их жалкие останки: старый ржавый механизм без циферблата. Человек сказал: часы сломаны и больше ему не нужны, но, будучи европейцем, я, возможно, смогу отремонтировать их, а он согласен на любую цену. Я взял механизм и тут же узнал наручные часы Ауфшнайтера, проданные им в Западном Тибете, — водонепроницаемый «Ролекс». Мой товарищ брал эти часы в экспедицию на Нанга-Парбат. Расстался с ними Ауфшнайтер без сожаления, но я подумал: ему будет приятно получить их назад, даже если они больше не работают. В любом случае меня разбирало любопытство. С большими сомнениями я отдал часы в починку смышленому магометанскому мастеру, чтобы он повозился с ними. Его очень заинтересовал механизм, и вскоре часы снова пошли. Я преподнес их Ауфшнайтеру в подарок на день рождения. Надо было видеть его лицо!
Осенью проводились большие лошадиные ярмарки. Огромные табуны пригоняли из Сайлинга на северо-западе Китая. Начиналась оживленная торговля: тибетцы — мастера поторговаться. За иных животных платили немалые деньги. Элита любила хороших скакунов и каждый год гарцевала на новых породистых конях. Простой же человек если вообще ездил верхом, то на тибетском пони. Однако аристократы содержали богатые конюшни, выезжали в сопровождении слуг, тоже верховых. Министру кабинета полагался эскорт из шести всадников в форме, чиновникам помельче — меньший. Число лошадей во владении знатного человека зависело от его положения. Некоторые имели до двадцати животных.