Семь минут
Шрифт:
На лице мистера Холлидея появилось выражение почтения.
— Почему же вы сразу не сказали? К нам не каждый день приезжают знаменитости. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь. — Он помахал открыткой. — Это имеет какое-нибудь отношение к процессу?
— Самое прямое, — ответил Барретт и принялся рассказывать о прошлом Касси Макгро, о ее отношениях с Дж Дж Джадвеем и о том, как важно защите найти ее.
Холлидей очень внимательно выслушал Барретта и сказал:
— Она была той еще штучкой, да?
— Почему нет? Пожилые люди, которые в старости остаются одинокими, должны где-то доживать последние годы. Касси сейчас шестьдесят с лишним лет. Она могла превратиться в немощную старуху. Нам известно, что у нее никого не осталось. Почему же она не может быть здесь?
— Все верно, — сказал мистер Холлидей с нотками почтения в голосе. — Я сейчас проверю наши списки и буду искать Касси Макгро, как золотую жилу.
После пятиминутных поисков Холлидей вновь не нашел ни Макгро, ни какой-то другой пациентки с фамилией, хотя бы отдаленно похожей на Макгро.
— Ничего? — упавшим голосом спросил Барретт.
— Ничего. Разве что она записана у нас под девичьей фамилией. Это — единственная возможность.
— Макгро и есть ее девичья фамилия, — сообщил Барретт, — но вскоре после смерти Джадвея она недолго была замужем.
— Может, поэтому мы и не можем найти ее. Какую фамилию она носила в браке?
— Не знаю, — с несчастным видом ответил Барретт. — А имя, мистер Холлидей? Среди ваших пациенток нет каких-нибудь Касси, пусть с другими фамилиями?
— Посмотрю еще раз. — Главный врач вновь принялся водить пальцем по спискам. Наконец он поднял голову и разочарованно посмотрел на Барретта. — И Касси нет.
— Давайте попробуем по-другому. — Барретт протянул врачу фотокопию. — Здесь образец почерка Касси и ее подпись, относящаяся к тридцатым годам. У нас имеется открытка с ее теперешней подписью. Видите, они не идентичны, но очень похожи. Нельзя ли сравнить их с подписями ваших больных? В конце концов, подпись — то же самое, что отпечатки пальцев.
Мистер Холлидей покачал головой:
— Нет. Мало кто из них подписывается, а если и подписывается, то каждый день по-разному. У нас нет образцов подписей наших пациентов. Документы обычно подписывают родственники, которые привозят их к нам. Я не хочу весь день до вечера ходить и собирать у них автографы, потому что это смутит тех из них, кому трудно писать, а некоторые могут просто отказаться. Если бы вы дали мне несколько недель…
— У меня нет и нескольких дней, мистер Холлидей. Ладно, идея неудачная. Нельзя ли послать сестру с этой открыткой, чтобы она показала подпись Касси всем пациенткам? Я не хочу мешать вашей работе, но это…
— Вот что я вам скажу, — прервал его Холлидей. — Я сделаю это сам. — Я сделаю даже больше… Не только покажу каждой нашей пациентке эти подписи, но и спрошу, узнает она их или нет, и знакомо ли ей
— Возражаю? Я не могу выразить, как я вам признателен. К сожалению, не знаю, чем можно отплатить вам за ваше участие.
Мистер Холлидей подошел к двери.
— Есть способ. Если я найду вам Касси Макгро, вы пришлете мне «Семь минут» со своим автографом.
— Если вы ее найдете, я пришлю вам десять книг, — пообещал Барретт, вставая. — Если же мы ее не найдем, боюсь, книг вообще не будет.
— Если хотите, можете посмотреть телевизор в комнате отдыха.
— Я лучше пройдусь и через полчаса вернусь.
— Нет, возвращайтесь через сорок пять минут.
После ухода главного врача Барретт сел, закурил трубку и задумался. Разочарование переросло чуть ли не в физическую боль. Он вспомнил, на что им с Мэгги пришлось пойти, чтобы попасть сюда, как много они с Зелкином поставили на карту, и печально подумал, что, находясь так близко к Касси Макгро, он все же так же далеко от нее, как и неделю или месяц назад.
Дверь открылась, и мистер Холлидей заглянул в кабинет.
— Вы еще не ушли? Только что проверили с сестрой благотворительные организации, которые присылали своих людей две с половиной недели назад. Не повезло даже больше, чем я думал. В тот день к нам приехал автобус с пожилыми, но здоровыми людьми, которые во время отпусков разъезжают по стране, заглядывая в санатории для престарелых, чтобы подбодрить своих менее везучих сверстников. Нет не то что их имен, но мы даже не знаем, откуда они. Извините. Сейчас иду опрашивать пациенток.
Разочарованный, но продолжающий цепляться за последнюю надежду, Барретт наконец покинул кабинет главного врача. Теперь в коридоре попадались люди. Несколько старушек передвигались в креслах-каталках. Одна медленно шла вдоль стены, держась за перила. На улице наконец выглянуло солнце, и во дворике сидели с полдюжины старушек в шалях и халатах и несколько стариков с тросточками.
И вновь на Барретта нахлынуло разочарование. Одна из этих женщин могла быть Касси Макгро.
Но которая?
Если только она не решила спрятаться от внешнего мира, то, конечно, признается главврачу, когда увидит свои подписи и услышит свое имя. На это он и надеялся. И пошел с этой надеждой бродить по Чикаго.
Вернулся Барретт через пятьдесят минут, а мистер Холлидей уже ждал его.
— Все, к сожалению, получилось так, как я и думал, мистер Барретт. Никто не вспомнил имя Макгро. Или среди них нет мисс Макгро, или мисс Макгро не хочет быть узнанной. Боюсь, что дела неважные, мистер Барретт. Не знаю даже, что еще вам посоветовать. Наверное, ее имя можно внести в список без вести пропавших вроде Чарли Росса, Амброза Бирса, судьи Картера и других.