Семь непрошенных гостей
Шрифт:
– Мы хотели у вас спросить, а какие отношения были у Ани с ее мужем?
– пытаясь принять в ужасном кресле более или менее достойное положение, произнесла Мариша.
Согласитесь, трудно беседовать и сохранять при этом достоинство, когда ваши ноги то и дело задираются выше головы.
– А в чем дело?
– наблюдая, как показалось подругам, со злорадством за Маришиными мучениями, поинтересовалась Домидора Ивановна.
– Почему вас всех интересует мой сын?
– Всех?
– насторожилась Юля.
– А кого еще? Милицию?
– Да, - не слишком охотно, но все же кивнула Анькина свекровь.
–
– А где вы были?
– Я экскурсовод!
– с достоинством пояснила девушкам Домидора Ивановна.
– И я работаю. В этот раз я уезжала с трехдневной экскурсией в Новгород. Только вчера вечером вернулась. И сразу такие новости! Ужасно!
И, поднеся к лицу чистый платочек, она промокнула глаза. Подруги переглянулись. Одной только фразой Домидора Ивановна лихо расправилась со всеми подозрениями в свой адрес. Была в Новгороде с экскурсией. Небось не меньше, чем три десятка человек могут подтвердить ее алиби. Крутилась целыми днями среди людей. И не было у бедной женщины ни малейшей возможности приехать в Питер и отравить невестку.
Но это не снимало подозрений с ее сына - Семена. И Мариша, которой наконец удалось примоститься на краешке кресла таким образом, чтобы ее глаза находились на одном уровне с глазами Домидоры Ивановны, продолжила беседу.
– Мы про Семена спрашивали, потому что тревожимся за него, - лицемернейшим тоном произнесла она.
– Как он смерть жены перенес? Страдает?
– А вы как думаете?
– возмущенно фыркнула Домидора Ивановна.
– И хотя в последнее время они часто ссорились и он даже на время перебрался жить в другое место, но ведь все равно они были мужем и женой. И их очень многое связывало. В том числе и сильное обоюдное чувство.
Подруги только мысленно хмыкнули. Вот ведь завернула! Перебрался жить в другое место. К любовнице он ушел! Обоюдное чувство! Небось ненавидели бывшие муж с женой друг друга до усрачки. И чего только Анька осталась жить в этой квартире, где ей все напоминало о подлеце муже?
– Я уверена, что, если бы Анечку не убили, они бы с Семеном обязательно снова нашли общий язык!
– продолжала разливаться соловьем Домидора.
– Я потому и предложила Анечке остаться жить со мной, верила: Сеня вернется к ней.
– А Аня хотела уйти?
– наконец подала голос Юля.
– Да куда же ей было идти?
– простодушно отозвалась свекровь.
– Свою комнатку она давно продала. И к нам прописалась.
– Продала?
– вырвалось у подруг.
– У Сени были неприятности в бизнесе, - потупив красные глазки, призналась Домидора Ивановна.
– Вот Анечке и пришлось... Хотя я была против... Но такая уж сложилась ситуация, надо было что-то продать.
Ну конечно! Муж наделал долгов. А продать пришлось почему-то комнату жены. Собственно говоря, единственное имущество, которое у той имелось. Потому и прописали невестку в свою квартиру, куда же еще? Наверное, тогда мамаша не думала, что ее сынок задумает уйти от жены. Но он задумал. И Анечка осталась у Домидоры Ивановны в квартире. В качестве кого осталась?
Вряд ли Домидора в самом деле испытывала к фактически бывшей невестке теплые чувства. Наверное, присутствие
Выдели Домидора Ивановна своей теперь уже почти бывшей невестке отдельную комнату, самой пришлось бы перебираться тоже в коммуналку. На однокомнатную и комнату их с Семеном квартира при разъезде никак не тянула. Разве что доплатить.
Но, похоже, особых денег в семье не водилось. Мебель явно еще советского производства. Тот самый холодильник, куда так стремились сунуть свои любопытные носики подруги, тоже допотопный, не раз закрашенный свежей краской, чтобы хоть как-то скрыть его неприглядный внешний вид.
Итак, если у Аньки и в самом деле появилась бабушка с на-; следством... Хотя стоп! Откуда же взяться бабушке, если Аня, по словам ее свекрови, была круглой сиротой.
– Ни о какой Аниной бабушке я никогда не слышала!
– широко распахнув глаза, заявила хитрая Домидора.
– А Семен?
– Что, Семен?
– тут же напряглась Домидора Ивановна.
– И Сеня не слышал. Анечка всегда говорила, что своих родителей она никогда не видела. И даже не знает, кем они были.
И, как уже подметили подруги, стоило разговору свернуть с темы ее сына, как слова из Домидоры Ивановны начинали литься звенящим ручейком.
– Все детство Анечка провела в детском доме. Правда, она рассказывала, что ей еще повезло. Детский дом был очень хороший. Директриса чудесная женщина. О своих воспитанниках пеклась как о родных. Всем после того, как они вырастали, она сумела дать путевку в жизнь. Выучить какой-нибудь нужной специальности, дать хоть и плохонькое, но все же свое собственное жилье. И привить полезные навыки.
– Скажите, а где ваш сын сейчас?
– спросила Юля, дождавшись конца рассказа.
И снова возникла томительная пауза.
– Он на работе!
– наконец произнесла Домидора Ивановна.
– Можно нам взять его рабочий телефон?
– Зачем?
– нахмурилась Анькина свекровь.
– Зачем вы станете отрывать человека от дела?
– Но мы хотели поговорить с ним об Ане.
Девочки, - решительно произнесла Домидора Ивановна, - даже и не просите! Я вам телефон Семена не дам. Не надо с ним сейчас говорить про Анечку. Он и так сильно переживает. Если б вы знали, как он ее любил! Какая это была чудесная пара! Просто не верится, что бедной Анечки больше нет с нами.
Поняв, что Домидора Ивановна твердо вознамерилась не подпустить их к своему сыну, подруги благоразумно сдались. И решили подойти к своей цели с другой стороны. Но, увы, адрес детского дома, где воспитывалась Аня, Домидора Ивановна тоже не знала. Однако не успели подруги вконец разочароваться в ней, как женщина воскликнула:
– Но погодите-ка! У Ани был выпускной альбомчик с фотографиями других детей. Думаю, что там могут быть сведения о том, где она воспитывалась.
Альбом, который она притащила из маленькой, где прежде жили Аня с мужем, а потом одна Аня, комнаты, оказался неожиданно роскошным. Золотое тиснение и глянцевые с мраморными разводами страницы.