Семь невест. Кицунэ в подарок
Шрифт:
— Я не заносчивый! — огрызнулся Иошинори, явно начиная раздражаться.
— ЗАНОСЧИВЫЙ! — хором сказали мы с Изуми, а мне прилетел от кицунэ взгляд, от которого я уже мысленно почувствовала запах жаренной печенки.
Интересно, как меня готовить будут? С перцем? Или вымочат в молоке?
— Гыргхурмгхыр! — прилетело откуда-то из-за уха, а я поняла, что похоже виды на мою печень имеет не только Шин, но еще и мирная озерная зверушка.
— Какой хоррроший мальчик! — засюсюкала я, прощаясь с жизнью. — Какой зелененький! Какой
Изуми и Шином, затаив дыхание, смотрели на нас с чудовищем. И хоть бы кто из них помог!
— Гыыыррр… — издало зеленое озернослизище.
— Да, правильно… Голос у тебя отличный! Можешь петь сопрано…
— Арррг?
— Аргушка…. Аргушенька…. — я не удержалась и погладила враз подобревшее чудище по сколькой морде.
А оно в ответ лизнуло меня длинным раздвоенным языком в щеку. И все было бы ничего, если бы мой новый приятель не решил, что пора домой… Ну, то есть обратно в пруд…
Мне с жадным чавканьем обслюнявили макушку, и с громким хлопком транспортировали обратно под общий изумленный вздох.
О моей персоне проявили чрезвычайную заботу! Нет, правда. Чудище из пруда окутало меня плотным слоем слизи и теперь я могла через эту непонятную субстанцию дышать под водой и любоваться мелкими рыбками. Благо, комфортабельное гнездо это позволяло.
Нет! Правда! Про гнездо я не пошутила… Потому что как еще назвать это “нечто” из прутиков, водорослей и ила? Ну а в центре — я. Мамочка-зеленыш же пока отправилась на охоту, и я уже представляла, что “меню” вечернее у меня будет по высшему разряду.
— Шиииин! — выла я, сгорая от безнадеги бытия и отчаянно веря в лучшее.
Но, видимо, либо я что-то делала не так, либо Лучшее было против меня чрезвычайно настроено, но как-то не сложились у нас отношения, и я продолжала куковать в гнезде, ощущая себя чем-то средним между Русалочкой, Кикиморой болотной и птенцом-переростком.
Глава 11
Время шло. Я, скучая, пыталась выбраться, но кокон из слизи надежно сковывал движения, и мои попытки были все безуспешны. Тогда я принялась читать стихи. Ну, даже не читать, а сочинять на ходу. Я была натурой творческой, не смотря на интересную техническую специальность. Наверное, все потому, что моя прабабушка была писательницей, сочиняла блатные матерные частушки. Папуля говорил, что у нее был настоящий талант, достойный своего почитателя!
— Сижу я в гнезде,
За слюнявой заслонкой
А гад — Иошинори
Хохочет в сторонке…. — с надрывом произнесла я, и чуть не прослезилась.
Невольно сравнила себя с Лермонтовым, и над головой разве что не засияла корона. Поэтому я решила закрепить успех.
— Зеленая жаба,
Ужасный злой демон
Оставил меня…
Что бы мной пообедать…
Рядом кто-то ненавязчиво кашлянул. Кажется, злой демон тоже любил стихотворное творчество.
— Гырчавкхарк! — выразило чудище свое отношение к моим поэтическим излияниям, схарчило рыбу и выплюнуло осиротевший скелет, который чудом в меня не попал.
— Мамочка… — прошептала я, мрачно пронаблюдав траекторию полета бренных останков.
Чудовище приняло это на свой счет и подобралось ближе. Село и с интересом прислушалось.
Я решила продолжить, тем более, что в стрессовой ситуации мне в голову лез всякий бред.
— О, Иошинори!
Хвостатый зараза!
Спаси же меня!
От зеленой проказы!
— Гыыырррррр! — сказало чудище и радостно захрюкало, разбрызгивая вокруг явно ядовитые слюни.
Ему нравилось, когда про него слагали куплеты. А что? Когда еще про тебя балладу сложат!
— Слушает зверь,
Предвкушает он ужин!
А гад — Иошинори
Очень мне нужен!
Рядом кто-то хмыкнул. И это была не слизистая зеленая жаба. Кажется, невольно я вызвала того, о ком пела.
— Значит, гад — Иошинори? — протянули рядом.
— Ой… — я наивно похлопала глазами.
— Угум… Кстати, быстро же ты забыла про свою “магическую ветрянку”. — саркастически заметил кицунэ, весьма эффектно выглядящий под водой.
Волосы у него чуть трепало течение, хвосты тоже… Да и одеяние на нем же… Что за мужик? Другой бы в пруд в плавках полез, а этот в своем костюме самурая!
— Меня она больше не беспокоит. — буркнула я.
— Разумеется. Как только вылезешь под солнечные лучи — все прорастет. Ну скажи, неужели я настолько страшен для тебя, что ты предпочла компанию этой зеленой тва…
— Гырхрыг! — зеленая тварь грозно двинулась на своего обидчика, а Иошинори, тяжело вдохнув, взмахнул рукой.
Зверушка закаменела.
— Так что. Я жду ответ, милая…
И очень мне не понравился этот поддельно-ласковый голос.
— Ответ? — я хмыкнула, покосившись на застывшего зеленого друга. — Я не люблю каннибализм! Ты сказал, что жрешь чью-то печень… И знаешь, это наводит на определенные мысли!
Иошинори тяжело вздохнул.
— Я не такой добрый, каким мог тебе показаться… Все же я — древнее языческое божество, и знаешь, мне по статусу положено наводить страх и ужас!
— Ну вот ты и навел! Теперь-то чего хочешь?
— Я хочу?! — рыкнул Шин, начиная раздражаться. — Да ты сама же меня сейчас звала! Если тебя все устраивает в этом милом болоте, но могу благословить ваше пребывание с этой тварью на веки вечные! Ну я пошел?
Кицунэ сделал вид, что собирается испариться из моего поля зрения так же быстро, как и появился, но я вовремя сообразила, что отпускать его сейчас было бы верхом глупости. А потому пустила из глаз мутную слезу и взмолилась о помощи, обещая быть хорошей и вообще даже тапочки ему приносить.