Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин
Шрифт:
Минуло более седмицы. Доплыли до Моската, что подвластен мелику Ормуза. Десять дней шли до Моската. Ветер был слабый. Купцы говорили, что при сильном ветре за три дня дошли бы!..
В этом же караване судов плыли на других кораблях венецианский купец Никколо Конти, оставивший описание своего путешествия торгового, и юный ибн Маджид, тот самый «мавр из Гуджарата», что сделался позднее лоцманом кораблей португальского Васко да Гамы... Любопытно было бы свести этих людей известных с Офонасом, заставить их говорить друг с другом в нашем писании, и чтобы читали их занятные и поучительные речи, записанные, и дивились бы... Но, право, не хочется измысливать такую измыслицу. И потому оставим каждого на его корабле и с его участью. И пусть Офонас-Юсуф плывёт, беседуя более всего с бессловесным конём Гарипом... Кто ещё соединяет в себе столько бессловесного ума и чистой доброты? Кто, если не конь?!..
Утро
Гребцы — истинные мученики. На скамьях, полуголые, потемнелые от солнца, напрягают силы...
А для купцов беда — качка. Не заснёшь, качает, мотает из стороны в сторону, дёргает... Мутит от этой качки. Изо рта зелёная слизь выходит с болью в горле…
Иные купцы прижимают к носам маленькие серебряные сосуды, наполненные благовониями. От гребцов и моряков несёт мучительным смрадом, будто живым гниением... Офонас не запасся благовониями для такого случая и потому терпит...
А тут ещё нежеланные соседи путников — блохи, пауки, странные неведомые насекомые... А крысы!.. Морские крысы... Порою они казались истинными хозяевами на кораблях... Против длиннохвостых спасения не сыскивалось. На кораблях рассказывали о них страшное и таинственное. Говорили, будто крысы способны обращаться в людей. Одна история рассказанная была особенно страшна. Офонасу после вспоминалась эта история, когда он оставался, случалось, ночами сам с собою один на один.
В этой истории рассказывалось о юноше, который впервые в своей жизни плыл на корабле своего отца. В бурю корабль потерпел крушение. Все погибли, а юноша спасся, уцепившись за обломок доски. Долго носило его по морю, в волнах. Силы его всё более истощались. Ему чудилось, будто он вот-вот умрёт, погибнет от голода, холода волн и жара солнечного неба. И вдруг показался корабль вдали. Корабль приближался. Юноша, теряя последние силы, замахал руками. Затем догадался, что делать; снял с себя мокрую рубаху и махал рубахой. Ветер вскидывал рубаху кверху. Корабль приблизился. Юноша криком принялся призывать на помощь. Но никто не откликался. Вот корабль подплыл совсем близко. Но никто не отзывался на отчаянные призывы. Юноша оставил обломок доски, спасший его, и, бросившись в воду, поплыл к кораблю. С неимоверными усилиями он взобрался на палубу. Но никто не встретил его, никого он не увидел. Корабль казался безлюдным. И внутри никого не было. Юноша не заметил и следов пищи. Это очень опечалило его. Но зрелище, каковое вскоре открылось его глазам, опечалило его ещё более и устрашило. Он увидел много скелетов. И один из них оказался прикован цепью. В ужасе смотрел юноша на это страшное зрелище. Он не знал, что же ему делать теперь: снова броситься в воду или остаться на этом страшном корабле. Он увидел на палубе две малые лодки и подумал, что лучше уж метаться по волнам в малой лодке и грести самому, нежели оставаться на корабле без гребцов. Но несчастный был совсем обессилен и потому решил отдохнуть на безлюдном корабле. «Сейчас у меня нет сил грести, — думал он, — в лодке я непременно погибну. Лучше уж я приду в себя на этом корабле, а если корабль потонет, стало быть, моя судьба — погибнуть в море». И он остался на корабле. Попытался он снова заняться поисками еды, но ничего не мог отыскать. Он лёг в одном из внутренних помещений на груду одеял и задремал. А когда проснулся, увидел, что стемнело. Он чувствовал, что корабль едва покачивает на волнах. Он был настолько голоден, что перед глазами темнело. И внезапный шорох наполнил его сердце надеждой. Приподнялся юноша и посмотрел в угол, откуда слышался шорох. И разглядели его глаза огромную крысу. Она шевелилась в углу, будто барахталась. Юноша сам не понимал, что же он творит, и, собрав последние силы, он кинулся в угол, и ему удалось схватить чудовищное животное. Далее он уже не сознавал себя. Голод правил его телом и разумом. Несчастный рвал свою добычу руками и раздирал ногтями. Крыса визжала и завывала. Она всё ещё оставалась жива. Лицо его было залито кровью животного. Он пожрал крысиную голову, не выплюнув ни зубов, ни усов, ни жёсткой щетины. Своими зубами он разорвал брюхо крысы, уже мёртвой и безмолвной, и пожрал её внутренности и трёх детёнышей, уже почти готовых к рождению. Чувство насыщения одолело его. Ощупью в темноте он вернулся на груду одеял, упал на них и заснул без снов, будто провалился, рухнул во мрак.
И что же он увидел, пробудившись? Увидел он яркий свет. И подумал, что наступило утро. Но вот глаза его широко раскрылись, и он понял, что зажжены масляные светильники. И он увидел людей в богатых одеждах. Они сидели на полу на подушках и стояли подле него. В первое мгновение юноша обрадовался. Затем подумал, что видит страшное видение. И едва смог пробормотать:
— Кто вы?..
Никто ему не отвечал. Он сел на груде одеял и вгляделся в лица этих людей. И лица эти показались ему страшными, нечеловеческими, несмотря на то что все черты этих лиц были чертами, свойственными обыкновенно людям. Зверское было в этих лицах, окруживших юношу,
Наконец заговорил самый важный из них, одетый в шёлковый халат, кивая головой, которую украшала большая чалма...
«Должно быть, это их главарь!» — подумал юноша.
А главарь заговорил.
— Ты приговариваешься к страшной смерти! — сказал он и оскалился зверски.
— За что? — закричал несчастный жалобно. — За что я должен умереть? — И он невольно попытался отереть кровь со своего лица, но кровь присохла к его щекам и губам...
— Ты приговариваешься к смерти, к страшной смерти! — повторил главарь.
— Но за что? О Аллах! За что?!.
Главарь сильно вздрогнул, и лицо его сморщилось. Но тотчас он опомнился и повторил в третий раз:
— Ты приговариваешься к страшной смерти!..
— Что, что я сотворил? Прежде чем убивать меня, скажите хотя бы, в чём обвиняете меня?!
И один из окруживших юношу отвечал сурово:
— Сейчас ты увидишь и поймёшь свою страшную вину!..
Двое схватили несчастного за локти и резко повернули его. Глазам его открылось ужаснейшее зрелище. На полу, на разостланном покрывале раскинуто было тело женщины, страшно истерзанное, казавшееся так неровно и жутко мясисто алым, красным от окровавленных раскрывшихся внутренностей... Юноша поразился, но покамест не мог понять...
— Я не совершал этого, не совершал!.. — принялся выкрикивать растерянно.
— Ты убил супругу капудана и её нерождённых детей, которые жили в её утробе! — воскликнули злобно и страшно страшные люди.
— Нет, нет! Это неправда! — крикнул юноша. Но тотчас же он смолк...
— Вы... вы... не люди? — произнёс он, запнувшись.
Он увидел, как все вокруг него страшно, по-звериному пригнулись. Желание жизни для себя понудило несчастного двигаться не медля и не мысля. Он рванулся к светильникам, посшибал их и заметался во мраке. За ним гонялись, искали его. Несколько раз он вырвался из чьих-то цепких рук. Грудь и спина его были исцарапаны. С большим ужасом он осознал, что его сыскивают по запаху. Но и его чувства изострились. Всем существом своим он учуял, куда бежать, куда кидаться, где возможно пробежать. И, кидаясь в разные стороны судорожно, он выскочил на палубу... Он уже чувствовал на коже своей спины зловонное дыхание звериное... Силы покидали его. Но изострённый слух его уловил внезапно, учуял странное стучание. Тьма вокруг сгустилась ещё более. Но перед глазами юноши заколебалось слабое свечение. Раскрылись его глаза широко навстречу свету. И увидели глаза движущийся скелет, волочивший за собой цепи. Вскинулись костяные руки, и страшный голос проговорил:
— Сюда!.. Беги сюда!.. — И костяная рука поманила. И голос продолжил: — Бросайся в воду, прыгай в море и не страшись!..
Не было времени раздумывать. Юноша кинулся в волны головою вниз. Загреб руками широко и забил ногами по воде...
Он не запомнил, сколько времени плыл, но показался вдали корабль и стал близиться. И приблизился к юноше. На палубе стояли люди и махали платками. Несчастный стал кричать и молить о помощи. Он смутно запомнил, как ему помогли подняться на палубу. Он лишился чувств. А когда очнулся, понял в отчаянии, что обретается на том самом корабле, откуда с таким трудом спасся! Бросился он на груду одеял и желал себе лишь смерти. Но прошло время, и одолел голод юношу. А вокруг не было ни крошки съестного, ни капли воды, кроме солёных вод моря. И он углядел огромную крысу и, не имея сил противиться голоду, бросился на неё и пожрал её внутренности, пожрав и детёнышей, кои были в ней. И он впал в забытьё. И, очнувшись, увидел кругом себя людей страшных. И ему показали истерзанное тело женщины и обвинили его в убийстве и приговорили к смерти. И он бросился, спасаясь, бежать, не видя дороги. И скелет, волочивший за собой оковы, указал ему дорогу. И юноша бросился в воду и поплыл. И не ведал, сколько времени плыл, и увидел корабль вдали. И приблизился корабль. И люди махали на палубе платками. И помогли юноше взобраться на палубу. И он лишился сил и упал без чувств. И пришёл в себя и увидел, что кругом него безлюдно. И лежал он в отчаянии. И одолел голод несчастного. И он увидел крысу огромной величины и, погибая от голода, хотел уже броситься на неё, схватить нечистое животное и пожрать...
И вдруг совершил он то, чего прежде, когда видел перед собой это нечистое существо, не совершал. А теперь вот что свершилось: губы его начали произносить моление и произнесли до конца все слова:
Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала — Аллаху, Господу миров милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, — не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших [86] .86
…не заблудших... — Коран, сура 1, перевод И.Ю. Крачковского.