Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин
Шрифт:
88
…тайные
Все смеялись, и Юсуф сделался для них своим. Кто-то из молодых купцов сказал похвально Юсуфу:
— Ты, должно быть, учился смолоду, как довелось учиться и мне. Слышу, ты помнишь строки из «Гулистана» Саади [89] . А помнишь ли что из «Бустана»? Я-то позабыл...
— Нет, — отвечал Юсуф честно, — я не знаю «Бустана». Я и «Гулистана» не знаю. Грамоте я не учен хорошо. А попросту — что слыхал, то и повторю...
89
…Саади... — персидский писатель и философ (XIII век). Особенно известны: философско-поэтический трактат «Бустан» (1257) и сборник притчей в прозе и стихах «Гулистан» (1258).
От Маската дошли до Деги, а там и до Гуджарата [90] . Кузряту-Гуджарат — сильное царство под властью шаха Мухмуда. Стольный город его — Ахмадабад.
Дале пошли к городу Конбату [91] , где купцы выходили на берег и покупали в городе красный лак, синюю краску, нард, красную смолу и шелка, вытканные в городе ткачами. Ещё купили соль — пищу солить в пути.
А там и к Чувилю-Чаулу [92] пошли. Здесь купцы сходили на берег для торговли. Боле всего шла продажа тканей. Говорили, что сюда привозят ещё и драгоценные камни, особливо изумруды. Но такой торговли Офонас не видал. Зато видал, как продают большие орехи с молоком внутри. Два таких купил, выпил сладкое молоко.
90
...до Гуджарата... — Гуджарат — одна из областей Индии.
91
...к городу Конбату... — Конбат (Камбей) — порт у залива Камбей; Камбейский залив, Аравийское море.
92
...к Чувилю-Чаулу... — Чаул — порт на западном побережье Индостана.
Офонас пишет в смоленской темнице:
«И шли мы морем до Маската десять дней, а от Маската до Дега четыре дня, а от Дега до Гуджарата, а от Гуджарата до Камбея. Тут родится краска да лак. От Камбея поплыли к Чаулу, а из Чаула вышли в седьмую неделю после Пасхи, а морем в таве шли шесть недель до Чаула».
В Чауле новые приятели Юсуфа, бывшие его обидчики, распростились с ним. Плыть далее они не сбирались, а намеревались торговать в городе и его окрестностях, и самое
— Мы уж в Индийской стране? Доплыли? — пытал Офонас новых приятелей, прежних обидчиков.
Ему отвечали, что пошла Индийская страна, Хундустан.
— Да здесь ещё и людскую речь услышишь! — говорили Офонасу, называя этой самой «людской речью» свои родные наречия — арабские говоры, фарси, дари.
Офонас выспрашивал, а что же там, подале, поглубже.
— А там, в далёких землях Хундустана, и вовсе дичь, и говорят по-своему, на своих языках и наречиях, им одним и ведомых...
Офонас и надумывал пуститься туда, в тот глубинный далёкий, неведомый Хундустан. Однако же ему было неловко оказать себя перед спутниками своими этаким блаженным, который устремляется в неведомое попросту, по дурости своей, быть может; и движется неведомо куда без надежды на барыш, на покупку или продажу товара... Он стал спрашивать, где было бы возможно продать коня подороже: здесь или же подале в Хундустане... А покамест берёг и холил коня, чтобы тот поотдохнул от пути морского...
Все твердили в один голос, что в далёких Гундустанских землях возможно продать коня за большое золото и камни самоцветные. Но все и сходились на том, что лучше всего не ходить в эти далёкие земли, а продать коня в городе кому-нибудь из княжих бояр.
Но Офонас решился идти и всем говорил, что хочет продать коня за самую дорогую цену:
— Ведь у меня всего один конь!..
Офонас перешёл на другой корабль, помене первого, и увидел, что не один он такой. Нашлись и ещё купцы, решившиеся идти в глубь хундустанских земель; плыть по морю, по дарье, а после идти посуху...
Но из приятелей никто не советовал Юсуфу идти.
— Дале путь морской опасен, — предупреждали Офонаса. — Того и гляди, нападут мелибарские морские разбойники — и тогда уж не жди пощады! А посуху дорога и вовсе неведомая...
Но всё же храбрецы отважились и вышли в море.
Поначалу шли по морю покойно. Ветер налегал мягкий; тёплый, а не жаркий.
— Дойти бы до ночи до берега, — сказал капудан спустя три дня.
Оставался ещё день пути. И до берега оставалось ещё довольное расстояние.
Вдруг вспыхнул в черноте ночи огонь словно бы факела. А вдали зажёгся ещё огонь, словно бы отвечая первому...
— Разбойничьи знаки! — всполошились на судне. — Бежать надобно быстрее!..
И корабль побежал по волнам подветренным...
Огни зажигались один за другим...
Все принялись вооружаться, опоясывались дружно поясами кожаными, крепили к поясам мечи и сабли в ножнах... Переговаривались друг с другом, желая заговорить страх. Но рассказывали неладное...
— Убить не убьют, зла не сделают, но товары отнимут!..
— И на прощанье скажут ещё: «Ступайте, мол, добывайте себе другие товары и деньги; случится, может, и наново добытое отдадите нам же!»...
— Если бы так и отпустили, возможно было бы и потерпеть! Да нет! Напоят морского водой с тамариндами, и как прослабит, как выйдет всё из кишок, эти разбойники и примутся копаться в грязи этой — ищут камни дорогие. Ведь иные купцы, попав в плен, тотчас глотают жемчужины и дорогие камни, какие имеют при себе...
Но Офонас не примечал, чтобы кто-нибудь проглотил драгоценный камень или жемчужину. Коня вёз только Юсуф. И потому припомнили о гундустанском береге, где приказывает князь своим подданным разбойникам нападать на иноземных купцов и отнимать коней. И чтобы отдавали всех коней, каких захватят, ему. А золото и дорогие камни могут оставить себе... Но Офонас уже ничего не страшился...