Семь портретов

Флид Александра

– Хватит отпираться, мы просто теряем время, а мне еще, как ты мудро заметил, нужно успеть высушить волосы.

Он покосился на кровать, но даже не успел ничего произнести вслух, поскольку она его опередила, мотая головой и снова смеясь:

– Нет, это слишком долго, и, кроме того, Робби спит за соседней дверью.

– Если я скажу, что вовсе не это имел в виду, ты, конечно же, мне не поверишь. И будешь права. Так что, остается, ограничиться небольшой просьбой касательно того зеленого бархата. Ты сочтешь меня очень жадным,

если я скажу, как мне была неприятна мысль о том, что Робби увидит твое платье прежде меня?

В ее глазах поблескивали огоньки, когда она отошла от него и направилась к сундуку, за которым располагались вешалки, накрытые белой тканью. Она молча отодвинула покров и сняла с деревянной опоры платье из знакомого материала.

– Я не смогу понять, как оно выглядит, пока не увижу его на тебе. Тебе не будет сложно примерить его для меня?

– Уж точно проще, чем то, что ты собирался делать до этого, – все еще сохраняя свое игривое настроение, ответила она. – Отвернись, только не к зеркалу, а к двери, и стой неподвижно. Когда будет нужна твоя помощь, я тебя позову.

– Я не стану смотреть в дверь, пока ты будешь переодеваться, – уверенно сказал он. – Доверься мне хотя бы сейчас.

– Тогда начинай помогать, – согласилась Рита, сбрасывая шаль с плеч.

Платье с неглубоким круглым вырезом и без воротника было достаточно темным и элегантным для того чтобы оттенять ее белую кожу, не открывая при этом больше положенного. Длинные узкие рукава до самых запястий были идеально скроены по ее рукам и плечам, а продольные складки от пояса придавали образу строгость и торжественность. Вдоль всей спинки тянулась вереница маленьких крючков, и Артур аккуратно застегивал их, стараясь ничего не перепутать и не пропустить.

– Ты не должна больше худеть, – заметил он, приближаясь к самому верху. – В этом платье слишком сильно заметно то, как ты переменилась.

– Тебе не нравится? – разворачиваясь к нему, взволнованно спросила она.

– В том-то и дело, что мне нравится все. Поэтому тебе нет нужды терять вес и жертвовать своим здоровьем.

– Это все переживания, – легко поглаживая его плечи, прошептала она. – Когда все закончится, я снова растолстею, и буду такой, какой ты меня и увидел впервые.

– Заметь, что ты понравилась мне уже тогда.

– Я тебе не нравилась, ты просто хотел меня разгадать.

– Стал бы я интересоваться женщиной, которая меня совершенно не привлекает?

– Ты же сам рассказывал, что с детства наблюдал за разными людьми, мужчинами и женщинами.

– Но ни с кем из них я так и не отважился познакомиться. На самом деле, ты выходишь замуж за труса, потому что я многого не делаю лишь из-за страха оказаться в глупом положении. Однако ты крепко обосновалась в моих мыслях, и я даже решился заговорить с тобой, хотя меня и пробирал дикий ужас от одной мысли, что ты можешь посмеяться надо мной. Так что теперь не смей обвинять меня в неискренности.

– Вот

и прекрасно, и хватит об этом, – примирительно сказала она. – Ты уже близок к тому, чтобы обидеться на меня еще раз, а это уже слишком много для одного утра.

Она отошла на несколько шагов и медленно повернулась, приподняв волосы руками. Вырез горловины шел плавной линией назад, открывая шею и плечи. Бархат тускло мерцал в скупом освещении лампы, оттенки зеленого терялись между складками, и несколько каштановых прядей упали на мягкую ткань. Платье туго обтягивало грудь, плавно стелилось по животу и талии, а затем падало вертикальными линиями к самому полу.

– Пожалуйста, опусти руки, – попросил он, желая увидеть плечи и локти.

Она все так же, без слов, выполнила его просьбу.

– Так красиво, – глядя на нее сияющими глазами, сказал он. – Жаль, не взял с собой камеру.

– Сегодня о работе не вспоминаем, – напомнила ему она, не скрывая при этом своего счастливого взгляда.

– Когда я фотографирую тебя, ни о какой работе нет и речи, – возразил он. – Все твои снимки делаются только для меня одного.

– Ну, хорошо, теперь помоги мне снять его, а не то мы точно опоздаем с моими волосами, – оставив его замечание без ответа, сказала она.

Только теперь, когда он распускал крючки и петли, в его голову пришел этот вопрос:

– А кто помог бы тебе надеть его, если бы я не пришел так рано?

– Я бы сделала все сама, а потом просто попросила бы Робби застегнуть крючки.

– Хорошо, что я здесь. Теперь ему не придется это делать. И часто ты просила его о подобной помощи?

– Артур, Робби мой сын, ничего плохого в этом нет. К тому же, я его до сегодняшнего дня вообще ни о чем таком не просила.

– Я не имел в виду, что в этом есть нечто неприличное, просто хотел узнать, как часто ты испытываешь подобные неудобства.

Зашуршал бархат, из-под длинного подола показалась белая шелковая сорочка, а затем он помог ей стянуть платье через голову.

– А теперь добавь в чашу горячей воды, – поправляя нижнюю рубашку, сказала она. – Нам с тобой предстоит самое сложное.

Она расстелила на полу большое белое полотенце, передвинула таз ближе к самому краю и встала на колени, опустившись на приготовленное место.

– Я уберу волосы вперед, а ты должен помочь мне намочить их. Только медленно, хорошо?

Помогать ей мыть волосы было даже интересно, хотя Артур несколько раз успел плеснуть водой на себя, и теперь на его брюках расползались теплые мокрые пятна. Рита смеялась каждый раз, выглядывая из-за слоя мокрых волос и весело наблюдая за ним.

Смесь, больше похожая на жидковатый крем для заварных пирожных, действительно имела приятный запах. Он наблюдал за тем, как Рита осторожно втирает ее в волосы, следя, чтобы лишние капли на падали мимо таза.

– А могу это сделать я? – спросил он, проверяя, хорошо ли закатаны рукава.