Семь посланников
Шрифт:
– Да, отныне в памяти людей ты будешь жить как "дохлый кот",
саркастично отозвался Дисмас, придумав другу новое прозвище.
– А разве у котов не девять жизней?
– Но у тебя она одна. Собеседник печально вздохнул, затем его внезапная грусть опять сменилась необъяснимой радостью. Сорвавшись с места, он подбежал к стенам и начал дубасить ногами по обшивке. Спутник с удивлением наблюдал за его действиями. Как только космолет легонько завибрировал, исступленность Макензи прошла. Он вернулся в свое кресло с довольной улыбкой на лице.
– Вот видишь, мы больше не летим на враждебную планету.
– Что ты наделал? Ты ведь изменил курс полета.
– О-го-го! Какой же ты догадливый. Я рад, что ты все уяснил без нудных
объяснений.
– Не могу поверить, что ты это содеял.
– Не надо
– Генри, ты дурак, или только притворяешься им?
– Знаешь, дружище, даже дураки совершают гениальные поступки, а гениям
порой свойственно ошибаться и выставлять себя дураками.
– Надеюсь, ты осознаешь свой поступок? Мы ведь затеряемся в
космосе, а еще хуже разобьемся о какой-нибудь небесный объект.
– Ну, рано или поздно, а умирать все же придется.
– Но не сегодня и не здесь. Я не позволю каким-то кривоногим и
жабовидным сардерийцам покорить нас - землян. Макензи, приняв восторженный вид, зааплодировал другу.
– Прекрасная речь, майор Брэстед, достойная самого маршала. Будь он с
нами здесь, не сомневаюсь, что сказал бы то же самое. К сожаленью, он далеко отсюда, и вряд ли мы услышим такой лозунг от него, - насмешливая улыбка тронула губы слушателя.
– Тебе смешно?
– Нет, просто забавно.
– Посмотрим, будет ли тебе так же весело, когда тебя со всей этой
посудиной с фейерверком разнесет на мелкие кусочки и разбросает по всему космосу.
– Зрелище, видать, будет грандиозным, жаль только, что я не смогу
увидеть этого. Ну, хватит лясы точить, - проворчал Генри и удобно устроился в кресле. Смежил веки и обратился к спутнику: - Прошу тебя как друга, Дисмас, помолчи хотя бы часок и позволь мне как следует отоспаться. Я уже двое суток никак не могу поспать, и еще неизвестно, выдастся ли мне в ближайшем будущем такая возможность.
Г л а в а 2
ВСТРЕЧА И РАЗЛУКА
Лучшая часть нашей жизни состоит из друзей.
А. Линкольн
Пока эту межзвездную, казематную капсулу несет навстречу неведомому, читателю предоставится возможность узнать подробности жизни выведенных нами героев. Долг повествования говорить и о хорошем и о плохом, поэтому автор, ничего не скрывая, поведает вам обо всех сторонах характера героев и злоключениях, выпавших на их долю. История жизни Генри Макензи длинная и запутанная, и о ней вы узнаете по ходу романа. Для начала давайте познакомимся с Дисмасом Брэстедом. Потеряв родителей в десятилетнем возрасте и не имея опекунов из родственников, Дисмас был определен в детский дом. От природы застенчивый и замкнутый, он казался всем высокомерным и спесивым. С ним никто не хотел дружить, сверстники его избегали, и наконец дошло до того, что Дисмас не только был обделен общением, но также стал объектом порицания и насмешек. Порой такие стычки между воспитанниками кончались не только перебранкой, но и потасовками. Не знаю, чем бы закончилась история Дисмаса, если бы один из парней не встал на защиту отчужденного новичка. Защитник был на два года старше него и имел определенный авторитет среди подростков. Из-за огненнорыжих волос, хитрых глаз, ловкости, проворства тот получил прозвище "рыжий кот". Как вы догадались, речь идет о Генри Макензи, тогда еще не принявшем фамильное имя приемных родителей и известном под именем Генри Россы[4]. В отличие от Дисмаса, который до усыновления имел фамилию Ллойд, его защитник попал в приют в младенческие годы. Он не знал своих родителей, и сколько себя помнил, всегда жил в детском доме. Здешние воспитатели относились к нему с особой заботой, то ли в силу его обаятельности, то ли из каких-то других соображений. Генри там все любили, его баловали излишним вниманием и некоторым послаблением по части правил. Нельзя сказать, что он был послушным и примерным. Дело обстояло совсем наоборот! Его проказы и выходки злили воспитателей и бесили директрису детского дома, однако стоило этому "совратителю" добрых людей пустить в ход свое красноречие - и все содеянное им тут же прощалось ему. Он играл словами так же искусно, как виртуозскрипач исполняет партию соло перед придирчивой публикой. Пользуясь своими природными способностями, Генри творил, что было его душе угодно. С ним никто не желал связываться, так как он являлся опасным противником. Из-за непредсказуемости
* * *
23 МАЯ, 3327 ГОД
– Что ты опять натворил, Генри?
– Ничего, Дисмас, честное слово, ничего, - в замешательстве пожал
плечами собеседник.
– Если это так, тогда почему же директриса вызывает тебя?
– Может быть, кто-то накапал ей про мою вечернюю прогулку?
– Росса с
опаской оглянулся. В это время дня проводились занятия, поэтому в коридоре было безлюдно. Из кабинетов доносились монотонные голоса висублектов[5].
– Ты снова убежал под покровом ночи? Не могу поверить этому! Еще неделю
назад тебя наказывали за такой же проступок!
– Ну и что с того?! Это ведь не тюрьма, а детский дом. Они не имеют
права запрещать нам выходить в город.
– Нам этого никто и не запрещал, - возразил собеседник.
– Прогулки
разрешены, но только днем.
– Дневное время существует для малышни. Поверь мне, дружище, ночью на
тех же улицах куда интереснее.
– Но ты ведь дорого платишь за своеволие. Не надоело тебе сидеть в
исправительной?
– Хватит, Дисмас. Я насытился твоими нравоучениями. Если ты еще что
нибудь скажешь.. Ну, все, мне пора, - услышав в динамиках голос секретарши директрисы, взволнованно произнес тот. Росса шел по коридору с трепетом в сердце, будто бы он направлялся не в кабинет директрисы, а в зал заседания суда, где в роли судьи была "женщина-дьявол", как прозвали Каудию Нельсон воспитанники детского дома. Нет, Генри, в отличие от других детей, не боялся этой импульсивной и жестокой особы, он, непонятно отчего, завидев ее, взбудораживался и наглел. Дойдя до кабинета, он вошел в приемную, где его встретила секретарша директрисы.
– Крепись, Генри, худо тебе будет на сей раз, - шепнула она, выходя
из кабинета начальницы. Юноша прошел внутрь и в напряженном ожидании встал напротив огромного рабочего стола миссис Нельсон, по всей площади которого было разбросано множество геометрических фигур различных конфигураций, окрасов и фактуры. Все эти предметы должны были оказывать успокоительное действие на людей с чрезмерно натянутыми нервами. Тем не менее было очевидно, что сей психотропный метод не проявлял свое действие на этой экспансивной и злобной особе. Стены, пол и даже потолок кабинета имели различные тона. Так, пол был окрашен в зеленый цвет, потолок в лазурный, три стены в желтый, красный и оранжевый, а четвертая стена состояла из огромного стеклопрофилита с электрооптическим свойством. Пейзаж за окнами с помощью электрооптического устройства мог меняться в зависимости от настроения владельца кабинета. Экран способен был изменить не только ландшафт, но и при необходимости дополнить видимость акустикой и природными ароматами. В данный момент устройство показа имитировало наличие шумного водопада за окном. Рокот воды и приятная свежесть наполняли всю комнату. Миссис Нельсон сидела в кресле спиной к двери. Она знала о присутствии воспитанника, но по-прежнему оставалась неподвижной. Прежде чем начать разговор, ей необходимо было запастись терпением и расслабиться, впрочем, это ей не помогло. Пока она набирала силы перед предстоящей беседой, Генри обдумывал варианты лжи, чтобы оправдать свой ночной побег. После продолжительного молчания шум водопада стих и тишину прорезал хриплый женский голос.
– Ну, вот и настало время попрощаться. Кресло за столом перекрутилось, и перед Генри предстала блондинка средних лет, с коротко постриженными волосами, миловидной внешностью и холодным взглядом серых глаз. Темно-синий обтягивающий костюм выгодно подчеркивал ее фигуру. Тембр ее голоса никак не соответствовал внешности, да и нрав у нее был не как у агнца.
– Вот мы и расстаемся, Росса.
– Вы покидаете нас, милостивейшая миссис Нельсон?
– надев на лицо
маску печали, спросил юноша.