Семь рыцарей для принцессы
Шрифт:
— Да все за то же, — получил он туманный ответ. — Но вижу я, печать его на тебе. Что сделал он? Дай-ка взглянуть.
Он цепко схватил Германа за руку и придирчиво оглядел блокатор, который сам же когда-то для него и создал. Герман боялся пошевелиться, чтобы не нарушить чужой концентрации.
— Талант. Ох, тогда бы мозги у него проснулись, когда надо было… Ты его не вини, он перед тобой не виноват ни в чем. Чувствую вражду затаенную, — Герман не стал отводить взгляда, от наставника ничего скрывать не собирался. — Ты это брось, Вальтер славный мальчик, хоть и глупостей натворил
Герман кивнул, пока не особо понимая, что происходит. Уяснил только, что его подозрения по поводу Гротта для наставника были как на ладони, и он не видел для них оснований. Пожалуй, только ради этого стоило отправляться в такую даль. Все-таки, как он ни старался это подавить, но Герман хотел бы иметь Гротта в союзниках, хотел быть уверенным в нем. Так что в некотором роде часть груза спала с плеч.
— А что скажете мне про Альберта? — спросил он, решив опустить прелюдию. Все и без того пошло не по плану. — Кто-то стер его память, я не знаю, зачем и не знаю, кто. Возможно, Альберт до сих пор в опасности.
— В опасности, — спокойно подтвердил Арефий и посмотрел на небо. Солнце почти село, и сумерки заволакивали небосклон перистыми облаками. Теплый вечерний ветерок сменился прохладой, впору было пожалеть об оставленной дома куртке. — Не стоило бы тебе в это дело соваться, да не отступишь ты. Уж я-то знаю.
— Не отступлю.
— Так его любишь?
Герман упрямо наклонил голову:
— Люблю. Вам известно, почему.
Арефий вынул ноги из воды и поднялся. Герман поспешил сделать то же самое. Мокрые ноги тут же замерзли на ветру.
— Это сделал не я, — серьезно сказал наставник. — Но меня просили. И не память ему стереть надо было, а надо было самого Альберта стереть, чтобы даже воспоминания о таком человеке не осталось. Не каждый из нас способен создать новую личность взамен старой, вот и я не взялся. Да и нехорошо это. Дурно.
— Кто? Кто просил? — Герман подался вперед, почти хватая наставника за ворот туники. Ответ был совсем рядом, руку протяни.
— Рано тебе это знать, — нахмурился Арефий. — Люди эти те, с кем тебе пока не тягаться. Но ты умный, ты сам поймешь потом. А не умом, так сердцем, оно, знаешь ли, тоже полезно бывает.
— Я прошу вас! — Герман вовсе не собирался отступаться, несмотря на нежелание наставника говорить открыто. — Я прошу! От этой информации зависит жизнь Альберта. Альберта, который…
Он запнулся, с удивлением замечая, как испаряется привычное самообладание. Он и правда готов был умолять, если понадобится. Но только не уехать ни с чем.
Наставник с отеческой нежностью потрепал бывшего ученика по взъерошенным от ветра кудрям:
— И правда любишь. Всегда любил, хотя ненавидеть должен. Вот, что я тебе скажу. Есть человек, способный такое сотворить с твоим другом, да только в том проблема, что мастер он. Оттого и непонятно мне, как случилось такое с Альбертом, что остался он разрываться между двумя личностями. Будто процесс остановился или помешало ему что. А это, знаешь ли, может плохо кончиться.
— Так где мне найти этого человека? —
Наставник мягко улыбнулся:
— Сам не отыщешь. Но ты знаешь, у кого помощи попросить можно. И будь осторожен — иногда разгадка опасней неведенья.
Герман вышел из телепортационной рамки на следующий день. То есть, выйти традиционным образом у него снова не получилось — вылетел спиной вперед, будто его в телепортационном тоннеле незаметно развернуло. Хорошо еще, никто под удар не попал, хотя женщина, выходившая прямо перед ним, коротко взвизгнула. Герман извинился, отряхнулся и, забрав багаж, отправленный по отдельному каналу, покинул станцию.
Было очень любопытно взглянуть на устройство телепортационной сети магическим зрением, но инициация на способностях Германа никак не отразилась. Глупо было ждать мгновенных результатов, но все равно остался легкий осадок разочарования. Сеть, связывающая все миры Ойкумены в единое целое, всегда интересовала Германа, как что-то невидимое глазу, но превосходящее все, что он мог себе представить. Вот ты делаешь шаг в своем мире. Секунда — и перед тобой какой-нибудь Виндштейн, находящийся в самом отдаленном секторе Ойкумены. Секунда, а за это время тебя проносит по магическому тоннелю через половину обитаемых миров. Чудеса да и только.
Герман вышел на площадь, сощурился на палящее солнце и усмехнулся. Дома хорошо, но и тут, в Визании, ему стало как-то по-особенному уютно. Наверное, потому, что здесь Берт и новые друзья. Радуясь, что никто из них (в особенности Рене) его таким не видит, он пошел через центр города в сторону училища. По пути же решил заглянуть еще в несколько магазинов, раз уж выдалась такая возможность.
На занятия можно было не спешить — в училище был выходной день. Не такой, как перед инициацией — предпраздничный, а самый обычный, поэтому вероятность встретить однокурсников была достаточно мала. Герман передумал идти сразу в общежитие и прошелся по тем магазинам, посетить которые не успел в прошлый раз.
Последней в списке оказалась лавка готовой одежды, где Герман приобрел сменную рубашку привычно белого цвета и, немного поколебавшись, прихватил к ней длинный узкий галстук. Этот незнакомый аксессуар так понравился ему на манекене, что он просто не сумел удержаться. Долго вертелся вокруг, соображая, как будет потом с ним справляться без посторонней помощи, но все-таки попросил упаковать. Вдруг однажды все-таки решится пригласить Дзюн на свидание?
Продавщица с нескрываемым любопытством покосилась на смущенного Германа и протянула последний сверток.
— Наверное, к свиданию готовитесь? — вежливо, но с глубоко затаенным чисто женским любопытством, поинтересовалась она. — Вам очень пойдет, уверена, ваша девушка оценит.
Герман вздрогнул и выронил пакет. Она прочитала его мысли? Неужели, менталистка?
— Ну что вы, не смущайтесь так, — поспешила успокоить его продавщица и неловко рассмеялась.
— Простите, — пробормотал он в ответ, незаметно усиливая ментальный блок, но чутье все же подсказывало, что мысли его никто не читал.