Семь с половиной женихов Евангелины
Шрифт:
– Может, - предложил Эван, - дохнешь разок пламенем? Подпалишь чуток им шкуры? Больно неохота с ними возиться.
– Нет, как можно, - так же шепотом ответил Роланд.
– У оборотней своеобразный кодекс чести. Если они вызывают на поединок, то один на один. А вызвать на поединок и пожечь драконом - это как-то нечестно и неспортивно. Берни со стыда помрет. Потом.
Но Дикие Оборотни, вероятно, не знали всех этих рыцарских правил, потому что были очень дикие, очень коварные и очень злые. На предложение
– Вот таких глупеньких, отважненьких и сильненьких нам и надо, - шепнуло коварно из подлеска, сверкнув опасным взглядом.
На Берни упала сеть, и он закувыркался в ее ячейках, пойманный. Упирающегося Берни вздернуло в воздух, как добычу. Акмаль, почуяв, что дело приобретает дурной поворот, скинул с плеча свое верное ружье и выпалил огненным шаром, почти не целясь. Ответом ему был вой и скулеж - в кого-то Акмаль явно попал.
– Ага!
– прокричал Акмаль, тотчас впадая в раж.
– Попались, негодяи?!
И он с хохотом принялся палить по кустам, где, по его мнению, притаились враги.
– Не до реверансов рыцарских уже!
– закричал Эван, оглядываясь по сторонам.
– Жги их!
Теперь Роланда долго уговаривать не пришлось. Он вмиг распустил золотые крылья, оглашая лес грозным драконьим ревом. Дохнул пламенем - и его раскаленные добела языки пламени разбились о мгновенно развернутый перед драконом шерстяной ковер с вплетенными в него цветами.
Запах горящей шерсти смешался с приторно-сладким запахом сонных роз. Но Роланд это понял слишком поздно - когда запах окутал его и помутил рассудок. Он чихнул, поднимая дым до небес, вдохнул сладковатую гарь, и... зевнул.
– Роланд!
– закричал Эван, но было поздно: дракон, блаженно улыбаясь, закатив глаза и вывалив язык, завалился на брюхо, храпя и пуская слюни.
Акмаль, отстреливаясь, надсадно кашлял, дыша сонным дымом. Его ружье палило все реже и все чаще в никуда, вверх, между кронами. Эван схватил было Роланда за хвост и потянул, стараясь оттащить его из задымленного пролеска, но почуял за своей спиной
Оборотней. Он рванул от них прочь так быстро, как умеют только вампиры, но всем телом влип в расставленную сеть, как мотылек.
– Хе-хе-хе, - смеялось неведомое чудовище из подлеска.
– Так-то вот... на смелых и сильных всегда найдется управа.
Некромант Алекс не стал ввязываться в драку с Оборотнями, которые, усыпив женихов, потащили их в неизвестном направлении - куда- то прочь от нужной им золотой тропы. Он упал ничком, уткнулся носом в землю, пахнущую травой и скользкими дождевыми червяками, и лежал неподвижно, будто его и не было тут. А вместо него словно бы лежало бревнышко, черное и ровное.
И он лежал так довольно долго - до тех пор, пока Оборотни всех не утащили,
.И до тех пор, пока на тропинку не вскарабкался гном, скинутый им ранее с шеи в овраг.
– А?!
– выдохнул гном, в ужасе тараща глаза и вертя головой во все стороны.
– А где все?!
О том, что здесь пять минут назад были люди, говорили только следы на тропинке и разбросанные вещи, мешочки с Акмалевым золотом. Из кустов опасливо выглядывал некромантский дикий, но взнузданный стул. На обочине, раскинув руки и ноги, валялся гоблин и громко храпел.
– Украли, - невежливо ответил некромант, поднимая нос из земли.
– Как украли?
– поразился гном.
– Кто украл? Куда украл?
– Набежали Дикие Оборотни и украли. Усыпили всех сонным розами, связали, и были таковы.
– И ты не защитил?!
– поразился гном.
– Не спас?! Спрятался? Струсил?!
– А что я мог?
– огрызнулся некромант.
– Я драться не очень умею.
– Как это - не очень?
– поразился гном.
– Про тебя ж говорили, что ты пуговицами нечисть расстрелял.
– Так то нечисть, - снисходительно ответил некромант.
– А волки чем плохи?!
– кипятился гном. = Всех убить, потом оживить и заставить на себя работать!
Некромант рассердился; ни слова не говоря, он оторвал одну пуговицу и щелчком отправил ее в лоб гному.
– Ай!
– крикнул гном, закрываясь руками. Разумеется, пуговица ему никакого вреда не причинила - ну, разве что небольшой синяк на лбу, - но в некроманта словно злой дух вселился. Он снова оторвал пуговицу и снова метнул ее в гнома. Прямо в глаз!
– Эй! Ой! Что ты делаешь?!
– По-твоему, - зло пыхтя, отозвался некромант, - это остановило бы оборотней? Это тебе не нечисть, которая рассыпается в труху от прикосновения к серебру!
– и он влепил гному еще одну пуговицу в лоб.
– Да понял я, понял!
– проверещал гном.
– Прекрати кидаться! Ай! Ой! Не на что будет застегиваться!
– Ничего, - рыкнул разозленный некромант.
– Они у меня дрессированные!
Он хлопнул в ладоши и серебряные пуговицы вдруг выпустили ноги и, переваливаясь, как толстые пауки, поползли к нему, чтоб устроиться на своих местах.
– Дороговато это, - пояснил он гному, - каждый раз новые пуговицы отливать. Они ж таки все ж таки из чистого серебра!
– Ну, и чего делать будем?
– спросил снова навязчивый гном.
– Их же наверняка к этой... Звезде поволокли. А она их съест!
– гном многозначительно постучал зубами.
– Если поторопимся, то, может, просто покусает немного. Берни псиной, поди, воняет, а господин Роланд чешуей оброс - не прокусишь. Вампир вообще. вампир. Такое и в рот страшно тащить. Глядишь, одного Акмаля и куснет немного.