Семь шагов следствия
Шрифт:
– Отлично. По-моему, мы должны нанести визит доктору Мирамару, тебе не кажется? – сказал Осорио.
5. Чем?
– Нет, он еще не вернулся, – сухо ответила жена доктора Мирамара.
– Вы приготовили для меня список? – спросил Осорио.
– Да. – Женщина достала лист бумаги из-под вазы, стоявшей на столе в центре гостиной.
Офицер прочел список.
– Десять человек.
– Но только двое остались ждать в приемной.
– Двое?
– Да. И одна из них, бедняжка, почти слепая. Это сеньора Мартинес
У Осорио вдруг появилось ощущение, что эти люди ничем ему не помогут, возможно, потому, что он заметил слабую улыбку на изможденном лице сеньоры Мирамар.
– Я могу воспользоваться вашим телефоном?
– Пройдите, пожалуйста, в библиотеку. Врачебный кабинет мужа заперт.
Женщина провела его к телефону, стоявшему недалеко от кондиционера. Осорио набрал номер, но сейчас же незаметно нажал на рычаг и начал разговор с несуществующим собеседником. Рубен понял, что эта хитрость понадобилась Осорио, чтобы проверить, дома ли доктор. Однако цели своей Осорио не достиг, поскольку не мог попасть в кабинет. И все же оказались они в библиотеке не зря: жена доктора надела хирургические перчатки и с видом человека, который занимается привычным для него делом, перевернула лежащее на блюде животное, которое показалось и Рубену, и Осорио громадным барсуком. Животное было мертво и, очевидно, уже без внутренностей. Женщина подняла ткань, прикрывавшую шприц, в запах формалина наполнил комнату. Знаком Рубен дал понять, что ему это неприятно. А сеньора Мирамар уверенным движением вонзила толстое острие шприца в заднюю лапу животного.
Изъяв у женщины шприц и оставив сотрудника в доме доктора с приказом задержать его, как только он явится. Осорио и Рубен отправились в зоопарк.
Там они попросили директора, чтобы львов загнали в клетки. Они хотели сами осмотреть ров. Пока Херардо занимался львами, они показали фотографию Рамона Абеля Аугусто, который последним видел Сабаса в живых, а возможно, и вместе с убийцей.
– Очень похож. Я бы сказал даже, что это он и есть лейтенант, но тип на снимке гораздо моложе. Гораздо моложе, а вот усы такие же.
– Вы уверены, что видели с Сабасом именно его?
– Нет, сказать с уверенностью не могу, хотя они и очень похожи, я же говорю…
– Этот снимок сделан в пятьдесят седьмом году, то есть восемь лет назад.
– Тогда другое дело, это, должно быть, он. Ведь мы стареем с каждым днем, не так ли?
Отравление попугая подтвердилось. В клетке у него были найдены шарики из теста, которые отдали на анализ в лабораторию. К этому времени служащие зоопарка уже были обеспокоены беспричинной смертью нескольких животных, поэтому попугай был немедленно вскрыт. Умер он в полдень, в четверг.
– Вы уверены в этом, товарищ?
– Так утверждает ветеринар. К тому же именно в это время кто-то обратил внимание, что попугай лежит на полу клетки.
Они направились ко рву.
– Время смерти попугая полностью опровергает алиби врача.
– Разумеется, Рубен, разумеется. Кстати, ты уверен, что ров тщательно осмотрели? – И
– Нет, и это было ошибкой. Когда эксперты приехали, труп отсюда уже унесли. И потом, считалось очевидным, что убийство произошло наверху, однако…
Рубен и Осорио вышли на середину рва, Херардо шел за ними.
– А что, приятель, – спросил его Рубен с хитрой улыбкой, но и несколько тревожно, – не осталось случайно какого-нибудь льва здесь под кустами?
– Нет, всех увели, даже старика Тинка. Так что не бойтесь.
– Вот сюда он должен был упасть, – показал Осорио.
Они подошли к высокой каменной стене, окружавшей ров, и принялись обшаривать траву. Херардо им помогал, хотя и не знал, что они ищут. Тем не менее он сразу догадался, когда увидел, – другого и быть не могло.
Осорио победно улыбнулся: на огромной ладони Херардо лежал разбитый шприц и игла для уколов.
Коптящий светильник был заменен электрической лампой, которая едва освещала помещение, отбрасывая желтоватые блики на вещи, стоявшие прямо под ней, в углах же сгустились тени.
У троих людей, находящихся в этой полутемной комнате, цвет лица был как у смертельно больных, которым объявили о том, что их болезнь неизлечима.
– Они заявились сюда, – от ярости сузив глаза, проговорила Хулия, – и спрашивали, наносил ли мне визит иностранец. Не предупреждала ли я тебя, что твоя рубашка слишком кричащая?
– Согласен, моя вина. Я ее больше не ношу.
– А на этих, из Комитета, вы обратили внимание? Так и снуют, думают, я не понимаю, в чем дело.
– Как бы они ни следили за нами, они не могут видеть всякий раз, как мы сюда входим – ведь мы пользуемся боковой дверью.
– Сейчас не до этих мелочей, – сказал доктор, протирая очки, – пора переходить к главному. Мы не можем терять время.
– Доктор прав, Фрэнк, по-моему тоже пора ставить точки над «і».
– Но сначала, – доктор посмотрел стекла на свет, – следует внести ясность в самый важный вопрос. – Он надел очки. – Я имею в виду выезд из страны.
– Выезд из страны? – переспросил Фрэнк.
– А почему вы так удивляетесь, друг мой! Да, выезд из страны. Как вы догадываетесь, после всего, что было: кража гномов и убийство Сабаса, – я не собираюсь оставаться на Кубе. По-моему, гораздо разумнее мне уехать с вами.
– Это не входило в наши планы, – с явной тревогой воскликнул Фрэнк.
– Не входило, так войдет.
– Но…
– Фрэнк, – перебила его Хулия тоном, в котором слышались нотки превосходства, – ты ведешь себя глупо. Доктор прав, и мне кажется вполне справедливым, если он уедет с нами.
– А жена? Судя по всему, он и ее возьмет с собой.
– Очень сожалею, но должен огорчить вас, как огорчу и ее. Нильса была мне очень полезна до сих пор, но для своей будущей жизни я рассчитываю на что-то лучшее, нежели старуха, у которой к тому же кончились деньги. Бедняжка, мне очень жаль ее, но на этот раз она со мной не поедет. Обезьян я, разумеется, оставлю ей.
– Это меняет дело. Хорошо, договорились.
– Когда мы едем?
– В воскресенье рано утром.
– Прекрасно.