Семь смертей Лешего

Салов Андрей Владимирович

Существовали еще подвалы и чердаки, редко посещаемые жильцами без крайней надобности. Визиты граждан туда были настолько редки, что всерьез опасаться быть застуканными, не стоило. Но если в теплое время года, когда проводились плановые ремонты и осмотры водопроводных сетей и теплотрасс, двери подвалов были гостеприимно распахнуты, словно приглашая желающих внутрь, по окончании сезона ремонтных работ, все было с точностью до наоборот. Летом, пользоваться услугами грязных подвалов и пыльных чердаков при наличии зеленого лесочка неподалеку, было глупо. Поздней осенью, зимой и ранней весной, когда эти места обязательно бы пригодились за неимением лучшего, использовать было невозможно. С наступлением дождливых дней, двери подвалов и чердаков

запирались на огромные замки, ключи от которых хранились у коменданта двора. И отпирались они только в случае аварии, требующей незамедлительного вмешательства соответствующих служб.

Запирались подвалы и чердаки не из желания насолить влюбленным парочкам, решившим на время воспользоваться услугами пыльных и грязных, обжитых мышами и голубями, помещений. Запирались они для того, чтобы там не нашла пристанище вездесущая пацанва. Что забирается в подвалы исключительно с целью что-нибудь поломать, набедокурить, или устроить пожар. Пожар многоэтажному дому был не нужен, как и сломанные манометры, запорная арматура, и прочие необходимые для нормальной жизнедеятельности вещи, до порчи которых так охоча детвора.

Помимо детишек, подвалы и чердаки обживали в холодное время года разные деклассированные элементы, которых хватало во все времена и при любой власти, но стало особенно много в последнее время. Если в теплое время года они не баловали своим вниманием чердаки и подвалы, предпочитая устраивать ночлег на природе, где-нибудь под кустом, укрывшись драным одеялом, подобранным на ближайшей помойке, то с наступлением холодов все менялось. Под кустом уже не поспишь, даже понавздевав на себя все тряпье, имеющееся в загашнике. Как не укутывайся, промозглая земля вытянет из человека к утру все живительное тепло, наполнит тело мертвецким холодом, пропитает сыростью внутренности так, что никакая медицина не в состоянии будет помочь. И хотя проку в существовании существ, вечно грязных и вонючих, пугающих своим видом детей и благополучных, сытых и довольных жизнью граждан нет, но эти существа, которых лишь с превеликим трудом можно назвать людьми, остервенело цеплялись и за такую, презренную и ничтожную жизнь.

С наступлением холодов, вся эта вонючая, кишащая блохами и вшами братия, снимается с облюбованного ими места где-нибудь в лесопосадке, или на берегу реки, и направляется на поиски теплого жилья, чтобы пережить тяжелый для бродяг сезон. Для подобной категории людей, идеальным пристанищем являлись подвалы и чердаки, где с относительным комфортом, можно перекантоваться до наступления теплых дней.

Главное не шуметь, не вступать в конфликт с жильцами, которые явно будут не в восторге от подобного соседства, и избавятся от непрошеных гостей при первой же возможности. Главное для бродяги, осторожность. Прокрасться в подвал ночью, когда все спят, и в доме нет светящихся окон, чтобы никто не заметил появления незваных гостей. Рано утром, пока все спят, незаметно выползти из подвала и раствориться в предрассветной мгле, отправляясь на промысел, позволяющий им хоть как-то существовать.

Но при всей своей осмотрительности, компании бродяг не задерживались на одном месте, больше чем на 1-2 недели. Употребляемые ими в неограниченном количестве денатурат, технический спирт, средства для мытья окон и унитазов, и прочая спиртосодержащая гадость, не очень-то располагали к молчаливой осторожности. Загруженные тяжелым спиртом головы отнюдь не прояснялись. Размягчившиеся от беспробудного пьянства мозги, отказывались работать. И плевать, что кто-то видит возвращающегося на лежбище бомжа, пьяного в хлам, после удачного в его бродячей жизни, дня.

В подвале можно запалить небольшой костерок, и поджарить аппетитный кусочек мяса, стащенный с лотка у торговца, или найденный в мусорном баке, отправленный туда слишком щепетильными по части свежести продукта, хозяевами. Или разделать и изжарить пойманную на помойке кошку, грязную и косматую, словно бомж, и по сути таковой и являющейся.

Множество

их, выкинутых бессердечными людьми за дверь, скитаются по дворам и подвалам, обыскивают мусорные контейнеры в поисках пропитания. Благодаря хитрости и пронырливости, они успевают вытащить из бачков лучшие куски, оставив припозднившемуся бомжу лишь жалкие отбросы. Бродячие кошки и собаки были первыми конкурентами бродяг, опустившихся и спившихся граждан некогда великой державы. Между представителями животного и человеческого миров, велась непрекращающаяся война за выживание. Бомж, застукав в бачке не успевшее ретироваться четвероногое, не раздумывая сворачивал ему шею. Этим он одновременно убивал двух зайцев. На одного конкурента, в плане добычи съестного из мусорного бака становилось меньше, это, во-первых. Ну, а во-вторых, четвероногий, блохастый конкурент, представлял собой несколько килограммов пусть жилистого и жесткого, но, тем не менее, мяса. Которым приятно разнообразить меню, состоящее по большей части из объедков, выуженных из мусорного бака.

В бытность свою добропорядочным и законопослушным гражданином страны, возвращаясь с работы ночью, Леший стал свидетелем облавы, устроенной деклассированным элементом, на четвероногих. Сие действо происходило под покровом ночи, в полной тишине. Слышен был лишь топот множества бегущих ног, хриплое дыхание преследователей, вооруженных дубинами и обрезками арматуры. Леший, ставший невольным свидетелем и очевидцем жуткой ночной охоты, боязливо врос в стену дома, чтобы загонщики, распаленные желанием убивать, его не заметили.

Ему повезло, он остался незамеченным. Сперва мимо него пронеслась, преследуемая опустившимися людьми, звериная стая. Молча, плечом к плечу, в одном строю, бежали извечные враги, непримиримые противники по жизни, кошки и собаки, спасаясь бегством от человека, ставшего общим врагом. Так они промчались мимо, обдав его своим дыханием, в надежде спастись. А следом, всего в десятке метров, с дубинами и металлическими обрезками в руках, неслась другая, более страшная стая. Ее составляли существа, некогда бывшие людьми, нынче относящиеся скорее к звериному роду-племени, нежели человеческому. В облике их было больше звериного, чем человеческого. Налитые кровью глаза горели в темноте, преисполненные одного желания, - убивать. И неважно, кто окажется на их пути, - кошка, собака, или запоздалый прохожий. Главное убить, превратить в кровавое месиво, которое так легко отделять от шкуры, и вытряхивать из одежды.

Страшная, молчаливая толпа пронеслась мимо, скрывшись в соседнем дворе, заканчивающемся глухой подворотней. Объединенные голодом в одну стаю, бомжи охотились на добычу по всем правилам охотничьего искусства. Загоняли дичь туда, где разномастная и разношерстная стая теряла свои преимущества в скорости и выносливости. Человеческая стая получала многократное превосходство в силе, учитывая железо и дубье в руках. Угодившему в ловушку зверью некуда бежать и оно вынуждено будет либо попытаться прорваться обратно, сквозь плотный строй загонщиков, либо принять смерть на месте.

Уже в подъезде, Леший услышал дикий звериный визг, донесшийся из злополучного тупика. Стая напала на стаю, клыки и когти одних, противостояли дубинам и железу других. Кто станет победителем, нетрудно было догадаться. Мало кому из загнанного в тупик зверья, удастся прорваться сквозь строй загонщиков. Большая часть примет смерть на грязной, и пыльной мостовой, заплеванной, и загаженной жильцами, что мирно посапывали во сне, не обращая внимания на надсадный вой за окном.

Редкий человек проснется, и досадливо поморщившись, перевернется на другой бок, накрыв голову подушкой, чтобы не слышать доносящегося с улицы воя. И только много лет страдающий бессонницей пенсионер, лежа в кровати с открытыми глазами, предпримет какое-то движение. Подкрадется к окну, и на пару сантиметров отодвинет занавеску. Вопьется по-старчески подслеповатыми глазами в зашедшуюся в истошном визге, темноту за окном.