Семь смертных грехов
Шрифт:
Я стояла рядом с отцом, и вчитывалась в слова, пытаясь понять их значение. Именно в этот момент, отец и проснулся. Заметив меня, стоящую рядом, со слезами на глазах и нервно сжимающую листок бумаги, он удивился. А я же, заревев в голос крикнула ему:
— «Я не ваша родная дочь!» — и выбежала из кабинета, напрочь забыв про бутерброды, с дочерней любовью, приготовленные для человека, который, как оказалось, не был моим родным отцом.
Родители тогда еще месяц не могли вытянуть из меня и слова. А я, жила как по пунктам. Дом, завтрак, школа, уроки вокала, дом, ужин,
Я тогда не вслушивалась в ее слова. Меня в тот период заботили только три вопроса. Кто я? Кто мои родители? И почему они отказались от меня, бросив у дверей совершенно не знакомых людей? А потом, наступило смирение. Я смирилась с тем, что семье Каст я не родная дочь, а приемная. Смирилась с тем, что возможно, своей настоящей маме я не была нужна. Смирилась с тем, что я одна. И с того момента, я пыталась как можно сильнее привязать к себе приемных родителей. Хорошая учеба, примерное поведение и помощь по дому. Постепенно, я снова стала называть их мамой и папой.
— Снова вспоминаешь? — участливо спросила мама, слегка наклонив голову, заглядывая мне в глаза.
Я вздрогнула. Мама снова вытащила меня из воспоминаний. Не знаю, как, но у нее всегда получалось безошибочно определить, когда я в реальном мире, а когда меня здесь будто нет. Это иногда пугало.
— Это наверно всегда так, — улыбнулась я — когда куда-то уезжаешь, и не знаешь, сможешь ли ты вернуться, и когда это произойдет. Стараешься вспомнить как можно больше, и запомнить все то, что стало родным и любимым.
На улице послышался скрип тормозов, а следом за ним и сигнальный гудок автобуса, который должен был отвезти меня в мой новый дом.
— Автобус приехал. — заметила мама, и посмотрев на меня, вытерла одинокую слезу — Пора.
Мы взяли мои вещи, и вышли на улицу. Папа сидел в гараже, и ремонтировал газонокосилку. Он и не узнал бы, что я уже уехала, если бы мама не позвала его:
— Джеймс! — крикнула мама — Ади уезжает! Проводи дочку.
Папа вышел из гаража, на ходу расстегивая грязную рубашку.
— Милая. — папа подошел ко мне и обнял меня — Мы будем очень скучать. Береги себя.
Я прижалась к нему со всех сил, и вдохнув полные легкие, постаралась запомнить его запах. Слезы сами по себе потекли из глаз. Отстранившись, я посмотрела на маму. Она уже не скрывая, ревела что есть силы. Потом подойдя ко мне, обняла меня и прошептала на ухо:
— Помни, Ацедия. Что-бы не случилось, где-бы ты не оказалась, просто знай, что ты наша дочь, и всегда ею была и будешь. Ты особенная девочка. Я верю в твои силы, и буду молиться за тебя.
Автобус просигналил повторно. Видимо время стоянки окончилось. Еще раз посмотрев
Дождавшись, когда я сяду на свободное место, водитель закрыл двери и попросив пристегнуться, тронулся с места.
Я смотрела как мой дом удаляется, и скрывшись за поворотом, пропадает из виду.
Почему-то в тот момент, у меня на душе наступила такая всепоглощающая грусть, что я невольно заплакала. Но тихо, чтоб ребята, сидевшие рядом, не услышали. Я не хотела покидать дом. Не хотела уезжать. Но у меня не было выбора. И с горем на сердце, я приняла это трудное решение. И теперь, когда мы уже проехали достаточное расстояние, пути назад не было.
По моему плечу постучали. Я обернулась, и увидела девушку. Очень красивую девушку. С небесного цвета глазами, обрамленными густыми белоснежными ресницами, и доброй, красивой и открытой улыбкой. Её вьющиеся белоснежные, словно первый снег, локоны, ниспадали по плечам лавиной.
Невольно залюбовавшись, я пропустила то что она сказала. Она еще раз улыбнулась, и снова похлопала меня по плечу.
— Ой! Прости. Ты что-то сказала? — удивленно воскликнула я.
Девушка улыбнулась.
— Прости что напугала. — она указала жестом на свободное место рядом со мной — Я могу присесть?
Я встрепенулась, и убрала рюкзак с сидения. Девушка грациозно присела рядом, и посмотрела на меня.
— Я, Либида. — она улыбнулась — Но для друзей просто Либби. — девушка поправила волосы, протянула мне руку — А ты?
— Я, Ацедия. — я смущенно пожала ей руку — Но родные зовут меня просто Ади, или Ада.
— Какое интересное имя! — воскликнула Либида — Необычное для наших краев, и по-своему красивое.
Я улыбнулась.
— У тебя тоже очень красивое и интересное имя. — сказала я, глядя на нее.
Либби посмотрела мне в глаза, и ее улыбка стала еще шире. Она придвинулась максимально близко, и выпалила:
— Вот это глаза! Круто! Как сирень! — она явно была в восторге. — Это линзы?
Я почувствовала, как мои щеки заливаются краской. Еще никто так яро не восхищался моими глазами. Все всегда опасались смотреть мне в глаза. Было даже время, когда про меня ходили легенды, мол я ведьма, и если кто-то посмотрит мне в глаза, то с ним случится несчастье. Мальчики постоянно соревновались, и подбегая ко мне резко хватали меня и смотрели мне в глаза. Естественно ничего с ними не происходило. Это их очень расстраивало, и со временем эта история канула в лету.
— Эй! Земля вызывает Ади! — Либида помахала передо мной ладошкой — Ты чего зависла?
Я встряхнула головой. Надо завязывать с ностальгией.
— Прости. Просто вспомнила забавную историю. — я посмотрела на девушку — Это не линзы. У меня с детства такие глаза. Иногда они становятся очень яркими, а иногда, когда мне грустно они светло-сиреневые.
— И почему ты сейчас грустишь? — Либби участливо посмотрела на меня.
Я посмотрела в окно. И вправду, почему?
— Я не хочу ехать в эту школу. — сказала я, все также глядя в окно — Но у меня нет выбора. Я странная.