Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
— Твоя мать не совсем права — начал он — Имя мне Кеннет, и родился я тоже Кеннетом в совершенно другой реальности. Хотя с ранних лет в своих не детских снах я был Олаф. Ну или Бойдом для крайности. Помнится так меня называли за седые волосы. Долгое время сны были красиво сказкой на фоне жестокой реальности, пока в возрасте пяти лет я не попал в кузницу. Вот там то и оказалось, что Грезы, хоть и были грезами, но знания давали совершенно реальными.
Арон потер шею руками, и провел по коротким колючим волосам.
— Предположим. А кто были те люди что искали
— А, те бедолаги которых ты раскидал в таверне? Это мои родные братья. Я просил тебя не убивать их только поэтому. Отец мой был жесток, но, когда я рос, братья были добры ко мне. Но, так сложились обстоятельства, что они и были командой корабля, что приплыл сюда чтобы продать меня и еще несколько бедолаг в качестве рабов.
— Ты был рабом?
— Это наказание — признался Кеннет. — Наш вождь так решил. В свое время я довольно-таки сильно чудил. Хотел убеждать, но меня быстро нашли. Сам же все видел, как это делается. Я птица свободная, любознательная, а у них так не принято. Все должны подчиняться ярлу. По крайней мере до того, как осмелятся бросить ему вызов.
С пониманием ко мне относился только шаман племени. Он курил много разной травы, питался одной медовухой и частенько общался с духами. Шаман часто говаривал, что боги решили меня одарить, но немного перестарались, вложив столько знаний в такую маленькую и дурную голову. Шаман мудрый, сказал мне затаится чтобы лет до семи дожить. А то люди стали шарахаться. У нас странных шибко не любят. Могут по-тихому придушить. Или в море бросить. Если ты не шаман, конечно. Но у нас уже был один.
Были у меня и родители. Но… Семью не выбирают. Мать моя была рабыней и наложницей. А братья имели родство только по отцу. Матери были разные. Как вы, наверное, поняли, отец мой и был Ярлом. Но он этим не гордился. Среди старших братьев я был бельмом на глазу.
Но мать у меня была добрая, хоть и зачали меня силой, все же я был ей сыном. Отец купил ее где-то в этих местах, к слову, и всегда держал на привязи. Она кормила меня остатками с его стола и иногда, когда ярла подолгу не было, позволяла спать с собой в обнимку…
Кеннет на секунду показался грустным.
— Почему была — отозвалась Уна?
— Умерла. Отец убил в пьяном бреду. Такое у северян в порядке вещей. Она была не единственно женой и не самой любимой. А нрав имела стойкий. Я убежал… Позже, конечно, попытался отомстить ему, и даже успел выбить глаз, но чудом унес ноги. Возвращаться теперь было некуда.
— Как я погляжу — заметил Арон — тебя не сильно жалели.
— А я о чем. Сказал же, что вырос другим человеком.
Благо, что на то время стояла весна, хоть и северная. И убежав от сородичей я смог худо-бедно выжить. Но за весной и летом неизменно следуют дожди и зимы. Хоть я и обладал огромными знаниями, но все же был ребенком. И не успел подготовиться. К тому же, меня все еще искали, а это не позволяло осесть на одном месте. Приняв единственно верное решение, я решил убраться подальше. Забрался тайком в большой ярик на пристани и там спрятался.
Уна рассказала мне о твоем
Вот тогда-то мы с тобой и встретились, Арон. Помнишь, я говорил тебе, что ничто в этом мире не пропадает бесследно?
Да… — Арон вздрогнул. Этого то точно знать никто не мог. Так как разговор этот даже походил за границами действительности. И он, Арон никому об этом не рассказывал.
— Тогда личность Кеннета отошла на второй план. Он лежал в бреду. А мощная сущность Олафа на время высвободилась….
Я тогда чудом не отморозил пальцы. Но меня заботливо выходили. Старый ярл этого рода был мудр, в меру добр, и не проявлял попусту своей жестокости. Он сразу понял кто я есть и что я сделал. На счастье он имел с отцом старые счеты и обратно меня не выдал. И я сполна отплатил ему. Уцелевшие пальцы уже крепко сжимали кузнечный молот. Кстати, именно тогда я выковал свой топор. Метеорит упал в долину как нельзя кстати. Это было своего рода знамением.
— Невеселый рассказ — заметил Арон.
— Хорошо, что хуже не было — вздохнул Кеннет.
— Так что же дальше было? — увлеклась рассказом Уна. Видимо этого она еще не слышала.
— Однажды утром, когда я спал в кузнице, к берегу причалил корабль. Это были купцы, откуда бы вы думали? Из этих самых мест. Они говорили на своем языке, но понимал я их замечательно. За бочонком медовухи купцы с упоением рассказывали о своей родине. Тут то я и распрощался со своими иллюзиями окончательно. Они стали теперь реальностью.
Жить двумя жизнями становилось бременем, и при том, невыносимым. Я понял, что место мое здесь. Тем более что в родных краях меня ничто не держало.
Он грустно окинул взглядом Арона.
— Твоя судьба — это твоя судьба — сказал он. — У тебя теперь был Эсхил, и я особо не беспокоился. Но чувства, что я когда-то испытывал к твоей матери, захлестнули меня с невероятной силой. Я отчетливо понимал, что на это уйдет время. Но, она, по сути, бессмертна. Мы принадлежим к разным мирам, мне было десять, и я теперь иначе выглядел…. Но не смотря на все это, я во что бы то ни стало решил отыскать ее.
Купцы, конечно же отказались брать с собой странного мальчишку, знающего их язык, и живущего в кузнице. Но он как могли поделились координатами. Помогло это мало, и почти год у меня ушел на наблюдения за небом только для того, чтобы как можно точнее определиться со своим местоположением.
Когда я искал место, где разбить свой корабль, запоминать местность цели не было. Эта планета не была первой, но, должна была стать для меня последней.
Чтобы попасть на материк, мне нужно было приложить немало усилий. Главная беда заключалась в том, что кораблями, которые смогли бы осилить этот путь, владел только один человек. Жестокий, своенравный ярл. Короче, Мой отец.