Семь свиданий

Слада Юлия

— Твоя боль — это застрявшее воспоминание. Страх как заноза засел в голове, не давая отпустить тот злополучный день, — родительница продолжала напирать.

— Я знаю, — тяжело и очень устало в ответ. Теперь от переживаний заныли виски, и Лена тут же принялась их растирать, наплевав на то, что подумают об этом родные. Наблюдая за её движениями, мать тоже тяжело вздохнула.

— Сколько можно себя мучить, толком готовить не можешь из-за боязни огня. Даже зажжённая спичка способна вызвать приступ паники. Хватит жить в этой паутине, цепляясь за прошлое.

Я прошу только с ним поговорить. Как раз скажешь спасибо за спасение жизни, может, найдёте общие темы, потому что, если бы не он…

Чёрные глаза, умело подведённые тенями и карандашом, покраснели. Мутная пелена затмила тёмные радужки, грозя вот-вот перерасти в слёзы. Морщинки у глаз сильнее прорезались, прибавляя возраст матери. Лицо Арсения тоже помрачнело. Им трём тяжело было вспоминать тот день. Никто об этом не знал, кроме сидящих сейчас за столом. Для всех остальных Елена Анохина — бойкая жизнерадостная девушка, которая терпеть не может готовку и меркантильных, лживых мужчин.

— И как зовут моего спасителя? — не без труда прохрипела Лена через время, когда, наконец, смогла взять себя в руки и связно говорить без риска разреветься в любую секунду.

— Николай Фёдорович. Он оказывается, ушёл досрочно на пенсию на следующий день после случившегося. Три бригады тогда было, такая суматоха стояла, никто толком ничего не запомнил. Ему сейчас сорок три, вполне себе молодой для мужчины…

Прищурив веки, Лена строго спросила.

— Надеюсь, ты не грезишь меня с ним свести.

Мать, державшая до этого вилку и нож крепко в руках, отложила приборы на стол и откинулась на спинку стула. Поджав нижнюю губу выдержала пытливый взгляд дочери.

— Для начала он спас тебе жизнь, это самое главное! Остальное дело наживное. Встретитесь, пообщаетесь. На такого точно можно положиться. Мужчина, насколько я успела узнать, холост. Живёт в своём доме в пригороде.

— Мам, — с рычащими нотками в голосе, — он годится мне в отцы!

— А представь, как хорошо бы этот мужчина смотрелся в качестве твоего спутника на корпоративе, — игнорируя ответные возражения, она продолжала мечтательно рассуждать.

— Так, — от стука ладони по столу звякнула раритетная посуда. — Или ты прекращаешь балаган, или я немедленно собираюсь домой.

Наверное, этому спору никогда не будет конца.

Мать, вновь поджав губы, притихла. По взгляду было видно, что сдерживается из последних сил, чтобы не ответить, но всё-таки промолчала. И уже в бессловесной гнетущей атмосфере все продолжили праздничный ужин. Конечно Лена не уехала, но настроение болтать резко пропало…

Поздний вечер постучал в окно, когда посуда была вымыта и убрана, а оставшаяся еда разложена по полкам холодильника. В воздухе «уснувшей» квартиры висела тоскливая тишина. Звук льющейся воды в раковине, наконец, заставил вынырнуть в реальность. Протерев запотевшее в очередной раз зеркало, Лена кинула на свою ключицу тяжёлый взгляд.

Жаль, что страх нельзя как пробник от духов перебить ароматом кофейных зёрен, или, например, другим более

сильным ощущением… радостью, адреналином, изнурительной работой.

Завернувшись в халат, Лена вышла из ванной.

Вся квартира была погружена во мрак, и только на кухне тусклым свечением горел ночник. За столом, развернувшись к приоткрытому окну, сидел Арсений. Держа в руках дымящуюся кружку, он зависшим взглядом смотрел на заснувшую улицу.

— Не спишь?

— Не-а, чай будешь? — обернулся так быстро, словно ждал.

— Почистила зубы, — неловко улыбнулась.

— Посидишь? — тихо.

— Посижу.

Брат, пожизненный оптимист и балагур, любитель мороженого и сладких булочек с марципаном сейчас выглядел очень взрослым. Будто на непродолжительное, но такое важное время он превратился в старшего брата. Серьёзный, внимательный взгляд, просканировав сестру, уткнулся обратно в дымящуюся кружку. Непривычный озноб прошёлся по телу Лены. Она повела плечами, стряхивая наваждение. Села рядом, рассматривая незатейливое убранство кухни. Шкафчики, полочки, аккуратно расставленные баночки, резные доски и сверкающий чистотой стол. Когда мама всё успевает?

— Ты же знаешь, что она не со зла, — брат решился завести разговор на мучившую его тему, — просто хочет, чтобы её дочь, наконец, стала счастливой.

— Я была бы намного счастливей, если бы мы все дружно перестали ворошить прошлое. Мне нужна мать, а не поисковая ищейка, которая, как оказывается за моей спиной, неустанно роет землю разыскивая спасителя.

— Она так старалась, — Арсений вскинув голову, хмуро посмотрел на сестру, — даже представить не можешь, какая была в тот день радостная. Залетела домой как ураган и давай делиться новостями.

— Ты сам слышал сегодняшний разговор, — тихо возмутилась Лена оглядываясь назад и прислушиваясь к тишине в квартире, — она меня с этим стариком сватала.

На лице младшего заходили желваки и, стиснув руками крепче кружку, он сделал большой глоток чая.

— Это всё показное. Знаешь же, что её бзик связан со случившимся. Ты вот съехала три года назад и теперь не видишь, в каком она состоянии каждый вечер. Даже ученики, их родители и другие хлопоты не помогают забыть главного ни на минуту, — он снова зацепил Лену своими внимательными глазами, прожигая внутренности до основания. Сердце отчего-то пустилось вскачь, — мама до сих пор чувствует ответсвенность за случившееся. Эта вина, как яд медленно травит её душу. Она очень постарела за последние годы.

— Мы уже проговаривали не раз — я ни на кого не держу зла, даже на отца.

— А зря! — пыхнув гневом, возмутился брат, но тут же понизил голос, — он мог тебя вытащить, но поджав хвост трусливо бросился спасать свою шкуру. Ни мать, ни я никогда ему этого не простим.

Лена, пожав плечами, с лёгкой грустью осмотрела рослую фигуру младшего. И когда он успел так повзрослеть?

— Пойдём спать, — нежно улыбнулась через время, так и не сумев подобрать нужных слов.

Как же порой тяжело говорить о важных вещах.