Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров
Шрифт:
Лицо рыцаря Эда окаменело, и мне пришлось добавить:
– Брат Эд, я искренне доверяю тебе. Как раз твои слова указали мне на возможную отраву. К тому же есть повод проверить наверняка, не все ли вино стараниями неких демонов или ассасинов действует на меня столь сокрушительно.
– Я не помню, мессир, чтобы вы пили вино во дворце,- с нерешительностью проговорил комтур.- Впрочем, если вы сделали там всего один глоток, то это могло произойти и за моей спиной. Важно другое: я не входил в тронный зал. Туда могли войти только два главных серхенга. Естественно, что мой взор был долгое время прикован к дверям тронного зала, ведь там могло произойти все что угодно. Один раз я обернулся,
– Этот серхенг, должно быть, одного с вами возраста?
– полюбопытствовал я.
– На год старше,- ответил комтур.- Ему ровно сорок.
– А какого возраста продольный шрам на его лбу?
– задал я новый вопрос, на который комтур ответил только удивленным молчанием, и тогда я удивил его еще больше: - Это тот самый серхенг, который разбудил меня, пустив черную сельджукскую стрелу мне прямо в сердце. Не уверен, что он намеревался разбудить меня таким способом.
– Я всегда доверял ему,- тяжело вздохнул комтур.
– Нет никаких достоверных свидетельств того, что он лжет,- успокоил я рыцаря Эда,- как и того, что именно он убил султана здесь, наяву или в моем сне. Нельзя даже определить, чью волю он исполняет и какую, злую или добрую. Но не в нем дело. Для удобства оставим пока одно объяснение: кто-то подсыпал в дворцовое вино щепотку дурманного средства и поставил передо мной кувшин. После чего, судя по всему, я был похищен или действовал, подобно одержимому лунной болезнью. Из всего этого я делаю заключение, что хорошо бы научиться избегать подобных ловушек в будущем.
– Заключение вполне разумное,- согласился рыцарь Эд, немного взбодрившись от моих слов.- По-видимому, мессир, вы сами стали полем сражения неких великих и таинственных сил. Если нельзя решить исход битвы одним всеобщим столкновением, то следует применять череду засад и наскоков. Самое лучшее: таиться у могущественного врага в тылу. В нашем случае это означает, что перлы истины нужно искать в море лжи. Вспомним еще раз те события, которые вы несомненно считаете сонными видениями или же рассказанными вам преданиями. Признаюсь, меня более остального удивили рассказы дервиша наяву и - визиря в сновидении. Притом истинный визирь последних султанов Рума, Ахмад Лакуши, не имеет никакого внешнего сходства с вашим всемогущим "дядей". Вы не заметили сходства "дяди" с самим дервишем?
Я покачал головой, ощутив прилив смутной тревоги.
– Итак, примем на веру, что дервиш был наяву, а визирь,- несомненно, во сне,- продолжил рыцарь Эд де Морей.- Затем вновь направим стопы от конца к началу. Обдумав немного рассказ визиря, я могу сомневаться в ваших кровных связях с Умаром аль-Азри не меньше, чем - с самим визирем. Со слов визиря, получается, что ваш отец должен был появиться на свет немногими годами раньше или позже падения Константинополя и провозглашения Латинской империи. Тогда, мессир, либо вы чудесным образом сохранились, либо достопочтенный ваш отец родил вас, будучи восьмидесятилетним старцем, а такое последний раз случалось разве что во времена Авраама. Из этого я могу сделать только одно заключение: зная, что ваш сон может в любой миг оборваться, визирь торопился и в судьбе вашего отца отлил сплав из судеб двух или больше колен вашего рода.
– Таким образом, брат Эд, вы относите визиря к разряду добрых духов, являющихся во сне?
– с некоторым недоумением рассудил я.- Мне, однако, он предстает в ином свете.
– Возможно, нет существенной разницы в том, через какой источник к вам, мессир, должна вернуться утраченная память,- пожав плечами, ответил
– Всемогущий Боже!
– воскликнул я.- Теперь я вижу, что мне не так уж плохо. Похоже, лучше в этом мире ничего не помнить, чем помнить все пророчества и предания, перепутанные между собой, как шерсть в колтуне!
– Прошу вас, мессир, вспомните, действительно ли дервиш запретил вам выходить из шатра, когда приехали акынджи со своим одержимым, которого потом так искусно исцелил старик?
– спросил меня комтур, словно пропустив мимо ушей мою мятежную речь.
– Если мне память действительно не изменяет, то так оно и было,- кивнул я.
– Полагаю, что все туркменское стойбище было подстроено для вас, мессир,- спокойно продолжал комтур.- Вам устроили некий сон наяву за невозможностью дать хороший урок во сне. Где-то вам пригодится то, что вы там видели и слышали. Возможно также, что я не прав.
– Что вы тогда скажете, брат Эд, о ритуале попирания или о гибели шейха?
– недоумевал я.- Наконец о сражении на дворцовой площади и о Черной Молнии?
При упоминании о Черной Молнии комтур вздрогнул, и взгляд его, на удивление, просветлел.
– О Черной Молнии я могу сказать, увы, многое,- сказал он, и его вздох насторожил меня еще больше.- О ней я могу даже спеть. Но, мессир, скажу вам одно: если суфии захотят, они могут безо всякого наваждения возвести для вас целый город, чтобы разыграть перед вашими глазами забавный спор двух кукол, а потом, когда вы отправитесь в путь, разобрать его за вашей спиной по камням в течение одного часа.
– Знать хотя бы один короткий ответ на еще более короткий вопрос,простонал я,- и тогда неважны все остальные подробности и фокусы. Ради какой цели возводится шутовской город и населяется тряпичными куклами?
– Вот, мессир,- тихо произнес рыцарь Эд и медленно провел рукой по лицу,- мы сидим здесь и ждем часа, когда все тайное станет явным.
В это мгновение раздался тихий стук в дверь: слуга комтура вернулся из еврейского квартала с двумя увесистыми кувшинами вина.
– Вот и дождались,- заметил я.- Не пройдет и часа, как явное с такой силой ударит нам в головы, что собьет с ног.
Рыцарь Эд сдержанно рассмеялся и, как только его юный слуга покинул келью, всем своим видом дал понять, что, несмотря на возлияние, приходит черед второй половины обоюдных откровений, которые, совместившись подобно двум частям одной тайной монеты, позволят увидеть полный лик правды, имеющий хождение под небесами.