Семь Толстых Ткачей

Блинников Павел

— Ничего Ли, я понимаю. Дело молодое…

— Да, — просто согласился Ли. Он и не думал запахнуть полы и продолжал потягивать виски. На широких скулах усмешка и Ли подмечает каждый завистливый взгляд старика. Кахома вовсе не нигилист, но хочет им казаться. Просто поднося стакан ко рту, он старательно напрягает мускулы. Чтобы пресс казался еще рельефней, чтобы грудь играла и даже добился легкой эрекции. Пусть дряхлая развалина видит, что он может поиметь даже его страшного и некрасивого, не говоря уж обо всех остальных.

— Я

приехал, чтобы сообщить — игра началась. Я уже сделал первый шаг, вскоре надо ожидать ответного удара.

— Чан сан, я не понимаю, почему мы начинаем действовать настолько издалека? Снимаем какой-то фильм, играем в прятки… Не проще ли подослать к ним кого-нибудь из якудза?

— Ты можешь попробовать, но я заранее гарантирую провал. Толстые Ткачи осторожны и у них связей с преступниками не меньше чем у нас. Если мы ввяжемся в боевые действия, они разотрут нас. Ведь ты тоже человек и лихой снайпер может убить и тебя.

— Я не боюсь, Чан сан. — Ли небрежно почесал промежность. — Меня уже пытались… убивать.

— Их тоже. И они остались живы и все еще правят планетой.

— Ну, так прям и правят. Мне кажется, вы преувеличиваете.

— Ничуть Ли. Может, даже преуменьшаю.

— Но если они такие сильные, почему вообще позволили нам начать заварушку?

— Они отвечают только ударом на удар. Толстые Ткачи не действуют в отрытую. Их сила в таинственности. Пока о них никто не знает, они затягивают в сети миллиарды…

— А откуда это известно вам?

— Я изучал их. Двадцать долгих лет я следил, вызнавал. Мне в руки попадались кусочки информации, и я просеивал их сквозь решето правды. И поверь, много из того, что я узнал, покажется тебе сказкой. А я лишь на сотую часть проник в их тайны.

— И где вы только научились так выражаться Чан сан?

— Жизнь иногда учит лучше престижного колледжа мальчик.

И опять Чану пришлось скрывать улыбку. После "мальчика" Ли поморщился и наконец, запахнул халат. И у льва есть слабые места. Ли как раз в таком возрасте, когда метаешься между надвигающейся зрелостью и уходящей молодостью. Он знает, что шаг к могиле уже сделан, знает, что сейчас перед ним на диване сидит то, во что он когда-нибудь превратиться. Он боится старости, но не желает, чтобы его воспринимали как "мальчика". Искренне хочет усидеть одним седалищем на двух унитазах, да еще и облегчиться в оба.

— Хорошо Чан сан, и что теперь?

— Будем снимать фильм. Нам очень повезло, что этот сценарий уплыл из толстых лап.

— Как вы вообще нашли его?

— Мой племянник служит в России послом и там он прочитал книгу одного нового автора. И скажу тебе, когда он прислал мне перевод, я не мог оторваться. И тут меня осенило! Из книги получится отличный фильм…

— Не надо мне рассказывать все настолько подробно, Чан сан.

— Да ты прав. От тебя требуется в основном финансирование.

— А кто станет режиссером?

— Пока

не знаю, но мировые имена заполучить будет сложно. Они все под пятой у Ткачей.

— Хорошо дяди работают. Слушайте, Чан сан?

— Да.

— А можно я стану…

— Режиссером? Прости Ли, но это слишком ответственная часть плана, чтобы на ней пробовать способности.

— Да нет, — отмахнулся Ли, но Чан понял — он хотел именно этого. — Мне не надо быть режиссером — что у меня дел больше нет? Пусть мое имя стоит, как продюсер.

— Конечно мой мальчик.

Наконец Чан позволил себе улыбнуться. Правда, не снисходительно. Выказывать снисходительность Ли пока опасно.

— А что будет, когда мы снимем фильм? — Ли не показал, что доволен, но Чан знал — сейчас на у него душе запели ангелы гордыни.

— Трудно сказать. Уже очень скоро Ткачи начнут давить. Робко и осторожно, но начнут. А мы будем ждать ошибки.

— Мне кажется, это не очень смело Чан сан.

— В нашем положении главное не допустить ошибки самим. Ты пока не понял, с кем мы вступили в битву. На протяжении сорока лет Толстые Ткачи правят миром, и ни у кого не получилось одолеть их…

Чан врал. Не в том что Ткачей никому не удавалось победить — это как раз, правда. Но, по данным Чана, Семь Толстых Ткачей существовали много-много дольше.

Дмитрий

Дима проспал весь понедельник. Он сказал жене, что заработался и очень устал, а на работе, сослался на болезнь. И это действительно так, наполовину… Дима чувствовал себя просто потрясающе! Уставшим да, но невероятно легким и правильным. Он прислушивался к ощущениям, и не мог вспомнить в жизни более счастливого дня.

Проснувшись в понедельник вечером, Дима, первым делом пошел к ноутбуку. Файл "Один" сиял на рабочем столе, он открыл его. Включил окно статистики — шестьсот тридцать тысяч знаков. За два дня, такое количество написанного! Правда, он до конца не помнил, о чем писал. Ну то есть основная фабула помнилась отчетливо, но, допустим, некоторые диалоги или сцены, как будто стерли из головы ластиком. Но прочитав пару страниц, Дима понял — это шедевр. Совершенно точно, он написал что-то великое. И Дима не заметил, как уселся за компьютер и застучал по клавишам.

— Что есть смерть Алиса? Неужели ты думаешь, что это старуха с косой, или прекращение физической деятельности, или остановка химических процессов в твоем теле? Кто-то говорит, что это Великая Всесокрушающая Сила Вселенной, кто-то, что врата к новой жизни.

— А что думаешь ты? Так просто задавать вопросы о жизни или смерти, гораздо сложнее давать на них ответы.

— Тут ты не права Алиса. И задавать вопросы и отвечать на них просто и даже приятно. Сложней и противней сделать это.