Семь Толстых Ткачей
Шрифт:
Книга о Семи Толстых Ткачах написалась очень быстро. Она именно написалась, что бы Дима ни думал по этому поводу. Он сидел за экраном ноутбука, и строчил по второй клавиатуре — родная уже давно сломалась — в почти полном беспамятстве. Все так же, как, когда он писал "Сыновей Одина" и даже больше. Клавиатура чуть не дымилась, сердце стучало, как после принятия героина, а мысли мелькали, выискивая все новые и новые детали. И они находились. Первое — это название. Смутные разговоры на съемочной площадке, услышанные пару месяцев назад, породили "Толстых Ткачей", а количество определил сам Дима. Книга обрастала персонажами, наполнялась трагедиями и действием, а Дима видел на экране лишь облик красивейшей женщины, в высокой ледяной короне. Он засыпал счастливым, ибо где-то на грани подсознания понимал — сейчас он Ее увидит. И он садился за компьютер с таким же пониманием —
Книга долетела до слова "Конец" за полторы недели. Сто пятнадцать тысяч слов, семьсот с лишним тысяч знаков и Дима даже не стал ее вычитывать. Он знал — шедевр порожден и в доработке не нуждается. После того как он добавил произведение на тот же сайт, где почти год назад выкладывал свои книги его брат, облик женщины пропал и Дима пошел спать. Он настолько вымотался, что ничего не видел.
Дима не знал, какие силы он только что сдвинул с места. За первую ночь, книгу начали читать примерно десять тысяч человек. Уже к концу следующей недели, ее перевели на английский. По всему интернету "Сыны" распространяли новый шедевр любимого автора. Почувствовав, что где-то далеко их сети кто-то порвал, семь жирных пауков зашевелились. Узнав о том, что выражение "Семь Толстых Ткачей" гуляет по интернету, клан Слепой Дюжины понял — началось. Узнав о новой книге, человека написавшего сценарий, по которому сейчас на полных парусах снимали фильм, режиссер фильма ушел в запой на сутки.
Но главные изменения произошли с Димой. Отправив книгу в сеть, он стал очень важной персоной для своей покровительницы. И проснувшись на следующий день, в зеркале Дима не увидел даже намека на радужку. Только точечка зрачка, посреди белизны. Он отнесся к этому более чем спокойно. Только подумал, что надо бы прикупить цветные линзы и все. С того утра прежний Дима пропал окончательно, а вместо него появился настоящий противник Семи Толстым Ткачам. Так в Мир пришел новый эмиссар.
Слепая Дюжина
Клан Слепой Дюжины — пожалуй, одна из самых таинственных организаций в мире. С одной стороны просто мафиозная группировка, с другой… о с другой все гораздо интереснее.
Церемония проводилась каждый раз в одном и том же месте. Старый крейсер, работающий на паровой тяге, стоял в самом центре Токио. Правда, снаружи, от любопытных глаз, его прятало здание военного музея первой мировой войны, и находился он в закрытой части. Именно в музее притаился штаб клана Слепой Дюжины. Или не штаб, а центр, или хаза, ну короче то место, где проводили всевозможные собрания, и что самое важное — церемонию перехода.
Суровый японец знал, зачем идет, знал, куда он идет и знал, что другого выбора нет. Альтернатива проста — смерть. В пытках, каких еще не знал этот презренный мир. С одной стороны, церемония перехода не стала для него сюрпризом. Десять лет безупречного служения клану, должны окончиться именно так — переходом в новый статус, руководителя клана. Когда-то ему снилась эта перспектива. Он мечтал, как станет решать судьбы тысяч и тысяч… Как, от одного желания японца, любого человека в мире убьют. И это отнюдь не преувеличение. После пяти лет в Слепой Дюжине его допустили к секретным архивам клана. Тогда, прочтя их все за одну долгую, как жизнь, ночь, он поседел. Теперь ему тридцать три, а он уже напоминает белую крысу. Из жертв клана, можно назвать хотя бы такие имена как: Авраам, Джон, Фердинанд… Клан убивал своими руками и чужими. Нет, не было и не будет на земле лучших убийц, чем члены клана Слепой Дюжины. А после похода в архив, его повели на церемонию передачи. И тогда японец подумал: а хочет ли он стать одним из двенадцати вожаков? Но время пролетело, и пришла пора новой церемонии. Сегодня он получит то, что заслужил по праву.
Японец уже старался забыть свое имя. Не пройдет и часа, как он станет Рооми. Пробегут еще пять лет, и он умрет. Жалел ли японец о том, что вступил в клан в двадцать два года, услышав о нем от хромого Чеуше? Или, быть может, он хотел вернуть те долгие шесть лет, когда он почти не ел, не спал, работал за гроши, и все для того, чтобы его взяли? Наверное, нет.
Первые несколько лет пролетели, как прекрасный сон. Сколько сильных мужчин стояло перед ним на коленях, умоляя о пощаде. Сколько прекрасных женщин прошло через его постель. Нет им числа. А власть! Да, власти членов клана завидуют все, и даже те, кто не знает о его существовании. Слугам слепцов открыты все двери. Денег сколько хочешь, и это отнюдь не фигуральное выражение. Если бы японец захотел, то мог бы иметь столько денег, сколько хранилось
Пройдя меж сотен стеллажей, с образчиками старого оружия японец, наконец, дошел до неприметной двери. Над ней висел значок — перечеркнутый человеческий глаз. Для посетителей музея это означало — посторонним вход воспрещен; для японца — символ клана. Несколько кастрированный, правда. В действительности, глаз зашит шестью крупными неровными стежками. Японец достал ключ и открыл дверь. Спереди она ничем не отличалась от других — обычная деревянная. На самом деле толщина двери примерно в фут титана. Он посмотрел в черный проем и различил очертания своей судьбы. Кто-нибудь на его месте, мог вздрогнуть, или позволить позорному поту стечь по лбу, или попятиться в нерешительности. Но японец не таков. Он лишь расправил плечи пошире и вошел внутрь. Не пройдет и часа, как он станет одним из самых могущественных людей на планете. Японец отдал бы все на свете, если бы это оказалось правдой, в местоимении "он".
Попасть из скучных помещений, с множеством старых ржавых винтовок и кортиков, в зал, где стоит настоящий крейсер, каково вам? Контраст действительно громаден, как громаден зал, да и крейсер тоже. Здесь стоит страшная жара — градусов пятьдесят не меньше. Это не удивительно — из труб крейсера валит черный дым. Изнутри металлическая пещера, покрылась толстенным слоем копоти. Еще бы, дым делал свою работу почти век. По легенде, всего существовало три крейсера. Один стоял сейчас перед японцем, второй при загадочных обстоятельствах потопили у берегов СССР, а третий плавает по морям и поныне. Крейсер черен, над ним возвышается гора угля. Все в зале нереально, от атмосферы до обитателей. Здесь, словно прорвался ад, и японцу, то и дело кажется, что в непроглядной тьме плавают черные демоны. Иногда он видит сверкание их глаз, с треугольным зрачком. Но японец не дает страху прорваться наружу. Он идет к вырезанной в корпусе дыре, оставляя за собой белые следы, на густо усыпанном пеплом полу.
Внутри японца уже ждали. Двенадцать фигур в коричневых балахонах, с низко надвинутыми капюшонами. Все стоят полукругом, и естественно не видят японца. И не потому, что капюшоны мешают, просто они вообще ничего не видят. Однако не они главенствуют в мрачном крейсере. Это и крейсером-то назвать нельзя. Старое судно — это храм. Храм клана Слепой Дюжины. И здесь стоит тот, кому они молятся, кому поклоняются и кому служат. С одной стороны, от статуи серпом выстроились двенадцать главарей клана. С другой, стоял японец, готовый к переходу. А между ними невысокое изваяние. Самое отвратительное из всех, что видел японец.
Если в общих чертах: статуя не имела конкретной формы. То есть не круглая, не человекообразная, не еще какая, а жуткая смесь правды и вымысла, вышедшая из снов спятившего зоолога. На пятиугольной плите стоял, сделанный из камня бегемот, пожирающий крокодила. Вот только крокодил пролез в его пасть и вылез из спины. Челюсти крокодила открыты и в них бьется антилопа, ее шея изогнулась, и рога воткнулись крокодилу в глаза. В зубах антилопы зажат ворон, клюв птицы вырывает глаз антилопы. Сзади, в анус бегемота, влезает, или наоборот вылезает, удав. Голова удава прорывает бегемоту бок, в ее челюстях зажат большой скорпион. Жало скорпиона вонзается в змею, а клешни держат осу. Оса жалом, прорывает скорпиону брюшко и, выйдя из спины, прокалывает мотылька. И только мотылек из всех зверей, птиц и насекомых бьется в бессилии, ибо не может растерзать мучителя. Завершая безумную статую, из спины бегемота вырастает толстый, с человеческую руку, второй скорпионий хвост. Вот только вместо жала, у него глазное яблоко размером с кулак. Если присмотреться повнимательнее, можно увидеть, что это единственный уцелевший у скульптуры глаз. Остальные, или выколоты другими животными, или зашиты крупными стежками. На пятиугольной плите начертано несколько непонятных рун. Но японец знает, что там написано — ему объяснили это, еще пять лет назад. "В стране слепых и одноглазый король". Выражение конечно избитое, но только при виде скульптуры, оно приобретает истинный смысл.