Семь Толстых Ткачей
Шрифт:
– Фарит, милый мой, а что ты хочешь от меня?
– Не давай согласие!
– Боюсь, здесь я ничего не решаю. Показы оплачены, зал снят, девушки подобраны. Кто же мог знать, что модели Пьера пробьются в Плейбой? Теперь он - восходящая звезда, с этим ничего не поделаешь.
– Я могу всё что угодно с этим поделать, Аннет!
Женщина поморщилась. Фарит кричал так, что у нее заложило уши. А еще он навис над столом, уперев в него руки, Аннет казалось, мебель сейчас сломается. Она даже слышала, как от напряжения, трещат его ножки.
– Так делай, Фарит. А я не могу.
– Я что ли зря сделал тебя министром культуры? Запрети этот показ!
– Я не могу, Фарит!
– Аннет тоже перешла на крик.
– И что ты вообще так взъелся?! Подумаешь показ? Про него все забудут через полгода!
– Никто про него не забудет, потому что его модели превосходны! Это может стать новой вехой!
– Тогда я вообще ничего не понимаю!
– Тебе не надо ничего понимать, просто делай!
– Нет!!!
Аннет вскочила и уставилась большими голубыми глазами в маленькие бусины Фарита. Но почти сразу отвела взгляд.
– Считай, тебя сняли.
Фарит развернулся и пошел к двери. Аннет не удостоила его прощанием, а только улыбнулась. Когда "Хаммер" Фарита отъехал от особняка, дверь открылась, на пороге появился красивый молодой человек. Он подошел к Аннет и поцеловал в губы.
– Спасибо!
– сказал Пьер.
– Не стоит. Давно надо было наподдать по его толстой заднице.
– А он не сможет тебя снять?
– А даже если так? Что мне этот пост, если всё сводится к тому, чтобы подчиняться приказам этого безвкусного болвана. Ты видел его наряд? Фу! В любом случае, мы сможем устроить показ раньше, чем Фарит успеет нам помешать. Что с каталогом?
– Демьян только что прислал мне потрясающие статьи! Ты должна их прочесть. А еще он принес модель альманаха за две тысячи восемнадцатый. Правда, зарубил чуть не треть фото, но я с ним согласен. Остались только оригинальные.
– С альманахом надо бы притормозить, а то толстяк возьмется за нас всерьез.
– Не бойся, Демьян сказал, что он выйдет от лица американского "Космополитена".
– Демьян молодец.
– Ага. До сих пор не могу поверить, что такие люди бывают!
– Бывают, Пьер, и ты уже встречал их.
– Если ты опять о Джорджио...
– Нет, я говорю о Фарите. В девяностых он так и фонтанировал идеями, да и сейчас его модели отличны.
– Ты же только что говорила, что он безвкусный.
– Он полностью безвкусен, а его модели почти вершина великолепия.
– И что, лучше моих?
– Прости, милый, лучше. Но мы отвлеклись. Где ты познакомился с Демьяном?
– Он сам на меня вышел. Позвонил в ту выгребную яму, куда ты меня кинула...
– Пьер!
– А что? Давай уж говорить правду.
– И ты его даже не видел?
– Нет. Он нашел меня через Луи.
– Моего Луи?
– Да, дорогая. В нашей новой команде трое прошли сквозь твой будуар.
– Интересно.
– Да, мне тоже. Он сказал, что будет на показе.
– Хотела бы я с ним познакомиться.
– Познакомишься.
Но мечтам Аннет не дано было сбыться. Через неделю, перед самым показом, Демьян позвонил Пьеру, сказал, что заболел и не может приехать. В оправдание он прислал еще несколько прекрасных статей. Показ имел грандиозный успех, следующих альманах "Вога" стал сенсацией в мире моды. Описание моделей взял на себя Демьян. Еще через неделю у Фарита случился инфаркт - первый признак наступающего упадка.
Гнолт
Гнолт сидел за огромным столом в ресторане собственного имени и приканчивал вторую половину запеченной дорады. Тучи, зависшие над Нью-Йорком, выглядели веселее, чем он, и у Гнолта были причины на отвратительное настроение. Напротив него стояли молодой и старый Фриски. Обоим не предложили кресел, вот уже пять минут они мялись перед верхушкой Клуба любителей хорошо поесть, как школьницы, не выучившие домашнее задание.
– Вы можете распинаться, сколько хотите, это вам не поможет!
– наконец рявкнул Гнолт. Его лицо наполовину заляпано каким-то жиром, блестит, в тусклом сиянии свечей.
– Но, мистер Гнолт, мы не виноваты...
– пытался оправдаться Фриски-старший. Младший, благоразумно молчал, понимая, из-за его ошибки они попали в очень щекотливое положение.
– А кто виноват? Кто?
– Но, сэр, этот пир был инициативой многих гурманов и нельзя винить ни одного...
– Да плевал я на пир!
– Гнолт швырнул в них оглоданную свиную кость - благо не попал. Кость пролетела аккурат между отцом и сыном.
– Мне и всем этим многоуважаемым людям очень интересно, почему наши дегустаторы не присутствовали там, почему не высказали свое авторитетное мнение в поддержку членов нашего клуба? Почему книга, о которой гудит весь кулинарный мир, не была оплевана и поругана? Почему главные конкуренты месье Ашаноля продают свое гнусное пойло канистрами, а ему приходится понижать цены, которые оставались незыблемыми уже сотню лет? Почему виски признан слишком крепким напитком для подобных блюд? Почему, собственно, на столе "пира тысячи и одного гурмана" не было наших гурманов? И почему я узнал об этом через вторые руки?!