Семь желаний
Шрифт:
– Скажи, ты… – Ей трудно было подобрать нужные слова. – Мои подозрения, эмоции, слова не слишком повлияли на твой вывод?.. Я хочу сказать, у меня не было твердой уверенности, что это сделала Лера, хотя…
– Твои эмоции для меня ничего не значили, – попытался заверить я.
– Не перебивай! – прикрикнула Ольга. – Дай мне сказать! Да, это правда: я ненавижу ее как свою соперницу. Но я не желаю, чтобы ее засудили по ложному обвинению. Я не хочу, чтобы она страдала за убийство, которого не совершала. Понимаешь меня? Все должно быть честно. Пыталась отбить у меня мужа – пусть
– Именно этим я и собираюсь сейчас заняться, – пообещал я. – Тем более что еще не на все вопросы я нашел ответы.
– А какие вопросы тебя еще интересуют?
– Видишь ли, Лера совершила преступление не на необитаемом острове. Ее окружали люди и обстоятельства. И потому я должен составить полную картину того, что здесь произошло.
– Зачем? Разве недостаточно того, что тебе известны главные улики?
– Недостаточно. Убийство – это всего лишь факт. Но убить можно из хулиганских побуждений, а можно и по неосторожности. Для каждого случая предусматривается своя мера наказания. Я хочу понять, насколько тяжелое преступление совершила Лера.
Кажется, я не слишком обрадовал вдову этими юридическими нюансами. Она поджала губы и нахмурилась.
– Ну и… И что ты намерен делать?
– Для начала ознакомиться со всеми записками.
– Это – ради бога! – махнула рукой Ольга. – Но у меня их нет.
– Я знаю. Они у Виолетты. Но мне она их не дает. Может быть, она тебя послушается?
Ольга начала мяться и придумывать, как бы мне отказать. Наверное, обращение с просьбой к бывшим подчиненным мужа было для нее унижением собственного достоинства.
– Нет, это невозможно, – произнесла она. – Я не буду ее ни о чем просить. Это твои проблемы, и решай их сам.
Она была права, черт возьми.
Тут в кармане Ольги снова подал сигнал мобильный телефон. Вдова тотчас забеспокоилась, стала ходить по комнате и бесцельно переставлять с места на место всякие предметы, которые попадались ей под руку.
– Ну, все! – не выдержала она. – Не стой! Иди уже!
Можно сказать, что она вытолкала меня за дверь и немедля закрылась на ключ.
ГЛАВА 13
НЕ СЕМЬ, А ДЕВЯТЬ
Некоторое время я стоял посреди гостиной перед столом, рассматривая тарелки с засохшей снедью, кусочки хлеба, смятые салфетки и пустые бутылки. Мне нетрудно было напрячь воображение, чтобы представить сидящих за этим столом людей. Во главе стола, спиной к камину, наверняка сидел Марко. Его тарелка была чистой, на ней лишь лежало несколько косточек от маслин. В рюмке осталось еще немного водки. Похоже, он мало пил и почти ничего не ел. Ему было не до еды. Он не умолкал ни на минуту. Он отпускал пошлые шуточки, много говорил о себе, откровенно издевался над бывшими сотрудниками и громко смеялся. Он хотел убедиться, что все еще властвует над этими людьми, что они по-прежнему с трепетом относятся к нему и, как собаки, ему преданы.
Можно предположить, что рядом, по левую руку от Марко, сидела Виолетта. Нож и вилка лежат на тарелке согласно
Далее – место Плосконоса. Скатерть в пятнах от вина. Тарелка напоминает мольберт художника-экспрессиониста: на ней лежат объедки селедки, кружочки свежего огурца, раскисший холодец, кости от рагу и «розочка» от пирожного. Зато нож, как и накрахмаленная салфетка, идеально чистый, видно, что Плосконос к нему не притрагивался. В пепельнице перемешаны раздавленные окурки и бутылочные пробки. Нормально повеселился парень.
Место, где сидела Кика, я определил по признакам неестественного порядка. Тарелка чистая, с матовыми разводами – явно вычищена хлебной коркой. Но самой корки не видно. К ножу, как и Плосконос, не притронулась, зато вилку тщательно облизала и аккуратно положила справа от тарелки. Так же аккуратно, в ряд, выставлены бокалы. В самый большой из них, предназначенный для воды, была налита водка. Дух зоны?
Еще одно место – на углу стола. Стула нет, тарелки нет, вилки нет, лишь рюмка и наполовину съеденный бутерброд с красной икрой. Похоже, здесь стоял дворник, которого пригласили к столу выпить рюмку.
Осталось еще два места – Ольги и Леры. Ближе к выходу, вероятно, сидела хозяйка. Посреди ее тарелки возвышается горка салата оливье. Салат не тронут. Нож и вилка лежат на своих, определенных этикетом местах и сверкают чистотой. Но скатерть вокруг усыпана мелкими обрывками салфетки, скрученными в шелуху, и шариками из хлебного мякиша – верный признак скрытого волнения.
Место, где сидела Лера, ничем примечательным не выделялось. Девушка повышенным аппетитом не отличалась и в основном налегала на соленые грибочки и маринованные помидоры. Водочная рюмка и бокал для вина были сухими и чистыми.
Я взял со стола зажигалку, поднес огонь к наполовину сгоревшей свече и выключил свет. Теперь я словно наяву видел сидящих за столом хозяев дома и гостей. Плавающие, дрожащие тени на стенах, движения рук, дым сигарет, поднимающийся к потолку, и громкий, властный голос Марко: «Ты – Кобылка. Ты – Шлында. Ты – Баран. Ты – Барби…» И все угодливо хихикают, делают вид, что им смешно.
Я задул свечу. Гостиная погрузилась во мрак. Я хотел выйти на лестницу, как вдруг увидел тонкую полоску света на полу справа от камина. Я приблизился к ней и только тогда увидел узкую дверь, которую раньше принимал за декоративную панель. Я осторожно повернул круглую ручку, но дверь оказалась запертой. Я присел и посмотрел в замочную скважину. Увидеть мне ничего не удалось, так как в замке торчал ключ, но я отчетливо услышал тихое жужжание принтера.
Вот как! Если там работает принтер, значит, там же стоит компьютер. Не в этой ли комнате гости писали свои пожелания? И кому, интересно знать, вдруг опять понадобилось туда зайти?