Семь жизней

Монро Нонна

А еще мама не любила меня фотографировать. За нее это делала тетя. Любила наряжать в смешные костюмы и делать по пять снимков за раз. Благодаря тетушке у меня есть возможность взглянуть на себя маленькую. Была ли я ей благодарна? Да. Любила ли я ее? Нет.

Тетя вырвала меня из рук матери и забрала себе. Эмма относилась ко мне, как к своей дочери, но я никогда не была ею. И никогда не хотела ей быть.

Улыбки на фотографиях – фальшь. Просьба. Подкуп. Тетя пыталась навязать мне счастье, но я-то знала правду. Кого она пыталась обмануть, непонятно. Ко мне в гости

не приходили парни, которым можно было бы показать альбом. Ко мне домой никто не приходил.

Альбом наскучил. Он не вызывает во мне теплые воспоминания, лишь напоминает о боли. О том, что мне пришлось пережить в детстве. Нет. Если я начну об этом думать, то сон точно не придет. А он и так не приходит.

Телефон – мое «спасение». Захожу в социальные сети и смотрю на чужую «счастливую» жизнь. Эти яркие фотографии, припудренные люксом и шиком. Разукрашенные лица, прикрытые дорогими очками. Дорогущая обертка в виде модной одежды. Жизнь этих людей манит. Если они не спят, то только потому, что тусуются на вечеринках. Но никто из них не показывает реалий. Никто из них не говорит о тонне оскорблений, что прилетают каждый день. Никто из них не говорит о сумасшедших графиках. Никто из них не говорит о недостатке сна. Их цель – транслировать в массы вымышленное счастье. Приукрасить там, где недостает, и скрыть то, что очевидно.

Перелистываю картинку за картинкой и злюсь. Злюсь на них, на себя, на мир. Злюсь на то, чего сама не могу сделать. Злюсь на то, что не такая, как они. Злюсь на весь мир.

Мне бы просто поспать. Лечь в десять вечера и открыть глаза в девять утра. Неужели это так много? Неужели сон приходится заслужить? Мои глаза постоянно красные, словно я разъяренный вампир, что обнаружил жертву. И они так контрастируют с бледной кожей, что люди при виде меня пугаются. Я давно привыкла к ярлыку «Наркоманка». Проще судить, чем узнать правду, ведь для того, чтобы узнать, нужно спросить.

Не люблю разговоры, не люблю общение, не люблю тупо проводить время в компании с людьми. Меня приводит в бешенство одна лишь мысль – открыть свою душу другим.

Надоел этот сумбур. Этот бесконечный поток бреда. Так, как там говорил тот мужчина из YouTube? Руки по швам, расслабить плечи и закрыть глаза. Хорошо, попробуем еще раз. Главное дыхание: спокойное, размеренное. Глубокий вдох и выдох.

За окном светлеет. Луна сдает смену солнцу. Слышу урчание мотора и клацанье зажигалок. Рабочий класс проснулся. Скидываю одеяло и иду заварить себе кофе. Через минут десять захочется спать, но будет слишком поздно. И так каждый день.

Меня раздражает эта кухня в пестрых оттенках. Меня раздражают эти обшарпанные обои. Меня раздражает каждый уголок в этой квартире. Здесь слишком душно и тесно, и постоянно пахнет корицей. Ненавижу этот аромат.

Горький кофе без сахара. Не люблю сладкое. И выпечку не люблю. И тетю не люблю. Она проснется через пару часов и начнет лезть со своими объятиями. Неужели так сложно, оставить человека в покое? Не все люди тактильные. Не все любят, когда к ним проявляют любовь и заботу. Уж я точно.

Ненависть разрушит, а злость убьет. И в тот момент, когда зажгутся фонари, я буду крепко спать, не обращая внимания на свет. Мысленно принимаю этот факт

и продолжаю существовать в скучном сером мире. Я готова к любому раскладу.

Зевота – вестник сна. Придется подремать пару часов и снова встать, наслаждаясь головной болью. Привет, моя обычная жизнь.

Ложусь в холодную постель, накрываюсь одеялом и закрываю глаза. По ощущениям, сон продлится пару минут, а на деле пару часов. Разбудят меня звон кастрюль и тихие ругательства тети. Она в очередной раз приготовит кашу и хлопья с молоком. Постарается красиво украсить стол и с улыбкой начнет рассказывать о своих странных снах. Я в свою очередь нахамлю и дам понять, что ее сны – не мое дело. Она расстроится, но не подаст виду. Так было всегда. Так будет и сегодня.

Кастрюли зазвенели ровно в восемь. Тетушка Эмма отличалась особой рассеянностью. Она то забывала помешивать кашу, то наливала молоко мимо миски. Ей хотелось сделать все быстро и красиво, но некачественно. Оттого на кухне был хаос. Но тетушка Эмма делала это не специально. Ей было сложно сосредоточиться на одном деле.

Элеонора нехотя выползла из кровати. Минуя кухню, она направилась в ванную умываться. От утреннего грохота и недосыпа раскалывалась голова. Тошнота подступила к горлу. Не глядя на собственное отражение, она наспех умылась ледяной водой и быстро почистила зубы.

– Завтрак готов! – радостно воскликнула Эмма, любуясь накрытым столом.

– Ага, – безразлично кивнула девушка.

– Кофе? Чай? Ликер? – игриво поинтересовалась тетя, кружа вокруг племянницы.

– Веревку и мыло, – язвительно ответила Нора, плюхнувшись на стул.

– Мрачнее тучи, – покачала головой женщина. – Кстати, мне сегодня снился такой ливень. Я выходила из магазина, покупала тот самый миксер. Помнишь? Я говорила тебе про него. Так вот, выхожу с я с ним, а там льет. Я бегу к дому, чтобы коробочка не намокла, а на деле так медленно двигаюсь. Вот так всегда! Я так однажды от маньяка убегала, думала, что убегала. Ползла, как улитка или черепаха.

– Мне неинтересно, – пробурчала Нора.

– Тебе ничего неинтересно, – расстроилась женщина, опуская чашку на стол.

– И это не новость.

Тетушка Эмма не стала спорить. Она молча налила себе кофе, а после уткнулась в собственную тарелку. Элеонора не смотрела в ее сторону. Ей было плевать, обиделась ли тетя или нет. Она быстро покончила с завтраком, закинула тарелки в раковину и удалилась в свою комнату.

Нора как обычно опаздывала в школу. Она уже привыкла заходить одной из последних в класс и собирать недовольные взгляды одноклассников. Она ни с кем не конфликтовала, ни с кем не дружила, но, так или иначе, отношение к ней было не самое доброжелательное. Люди не понимали, как относиться к хладнокровному безразличию.

Элеонора не участвовала в заговоре против учителей, не подшучивала над слабыми, не издевалась над глупыми. По большей части, она мирно сидела за последней партой, разделяя с настенными портретами одиночество. Ей так было комфортней: не приходилось выдавливать из себя пустые слова и наигранные улыбки.

Одевалась она просто: синие джинсы, черная футболка и толстовка, капюшон, которой постоянно носила на голове. Темно-русые прямые волосы аккуратно лежали на ключицах. От палящего солнца кончики выгорали, отчего цвет красиво перетекал от темного к светлому, но и это ей не нравилось. Как и миловидное лицо, пухлые губы и узкие глаза. Нора старалась вытягивать взгляд за счет длинных стрелок. И каждый раз получала множество комплиментов, от которых ее воротило.