Семьдесят неизвестных
Шрифт:
— А, историк! — Это он меня так называет. — Давай становись, без тебя никак не начнём. Будем две траншеи закладывать, каждая два метра на двадцать.
— Велл [3] , — говорю, — хоть сто траншей!
Поплевал на руки — и лопату в землю. Они все смеются.
— Погоди, историк, не здесь. Тебе — отдельный участок, вон там, с краю. К обеду сантиметров на двадцать углубишься — считай, норму свою сделал.
Студенты разделись до
3
Хорошо (англ.).
— Есть пятно!
Все к нему, и я тоже. Ничего не вижу — одна земля, ну, может, чуть потемнее, чем вокруг. А они так обрадовались, словно золото нашли.
Я ещё с полчаса посмотрел, как студент своё пятно раскапывает. Даже смотреть устал, а он всё копает. Хоть бы минуту отдохнул.
Мне жалко его стало, я ему говорю:
— Устали ведь. Смотрите, как пот льёт.
А он:
— Края обсыпаешь! Иди к себе, работай, не мешай.
Я ушёл. Надо ещё у других посмотреть, кругом столько народу. И все роют, все трудятся, — интересно!
Пока всех обошёл, кухня приехала. Перерыв на обед. Все с таким аппетитом ели, и я тоже. Вот что значит, когда работа по душе.
А после обеда главный археолог спрашивает:
— Ты, историк, норму свою уже сделал?
— Что вы! — говорю я. — Земля такая твёрдая.
— А по-моему, ты ложкой вообще лучше работаешь, чем лопатой.
— Так я же ещё не привык. Вот завтра — другое дело.
— Хорошо, посмотрим, как завтра. А теперь давай в свой лагерь отдыхать.
— Ой, можно ещё поработать? Я совсем не устал.
— Нет, нет, у вас в лагере всего три часа в день работают. Ещё скажут, эксплуатируем труд малолетних…
А на другой день было ещё интереснее: стали попадаться какие-то кости, обломки горшков. Археологи их и щёточками чистили, и картоном от солнца прикрывали. Словно это не черепушки, а драгоценности. Я даже усомнился — а вдруг они не глиняные? Какие-нибудь другие, только глиняными кажутся. Отломил незаметно кусочек — самая настоящая глина, даже в пальцах рассыпается.
К своей ямке я попал только в полдень. Долбанул несколько раз лопатой — плохо поддаётся. Сел, отдохнул. А они всё копают — прямо не люди, а машины какие-то. Снова поработал немного. Ух, жарко!.. Опять сел отдохнуть.
Перед самым обедом подошёл главный археолог. Измерил что-то рулеткой и линейкой. Ничего не сказал, ничего не спросил — ушёл.
А я
Обед был ещё лучше вчерашнего. Щи из кислой капусты — я их очень люблю, — каша гречневая рассыпчатая. И компот. До того вкусный, даже вторую порцию попросил. Дали!
А потом подходит ко мне их повар и суёт в руку листок.
— Гони монету! — говорит.
Какую монету? За что? Ничего не пойму.
— Читай! Там всё написано.
И вот я читаю:
«Обед из трёх блюд 38 коп.
Дополнительная порция компота 7 коп.
Итого: 45 коп.
Выработано 0,05 куб. земли 5 коп.
Итого доплатить за обед: 40 коп.»
— Понял? Сорок копеек с тебя. Плати! Вчерашний обед не в счёт — считай, подарок.
Я прямо перепугался:
— Разве обеды не бесплатно?
— А разве ты не знаешь наш советский порядок: кто не работает, тот не ест!
— Нет у меня денег. Но вы не бойтесь, завтра будет норма. Даже больше намного, вот увидите!
— Я не боюсь, просто кормить не буду. И долг через милицию взыщу…
Поднялся я чуть свет, ещё даже девчонки на дойку не выходили.
— Что так рано? — спрашивают.
— Гробница княжеская попалась, золота целая куча. Боюсь, как бы не растащили.
— А-а… — не верят, смеются.
А я бегом на речку. Там бульдозер плотину сооружает, и — я ещё вчера приметил — рано очень начинает, чтобы потом, в самую жару, не работать.
Прибегаю. Уже на месте! Бульдозерист пожилой, с усами. Это лучше. Пожилые — они к ребятам добрее.
— Здравствуйте, — говорю вежливо-превежливо. — Скажите, пожалуйста, не могли бы вы археологам помочь?
— А ты кто такой будешь?
— Я из школьного лагеря. Мы над ними шефство взяли и вот хотим сюрприз сделать. Рыть им много надо, а земля твёрдая. Не могли бы вы хотя бы одну траншею выкопать?
— А что они ищут?
— Тут древний город был, а на том кургане — посудный склад.
— Скажи пожалуйста! — Он взялся в раздумье за ус. — Живу здесь вот уже полёта лет, а не знал. Наука!.. Садись, показывай!
Бульдозер подъехал к моей ямке, остановился, опустил нож, затем взревел и медленно двинулся вперёд, толкая перед собой землю вперемежку с дёрном.
Всего час работал бульдозер, один только час, а траншею вырыл побольше той, где целых два дня возилось столько студентов.
Бульдозер уехал, а я расхаживал, счастливый, по траншее. Вот сколько я им тут всего понаделал. Обедов, наверное, на пятьсот!
К восьми приехала машина с археологами. Я пошёл им навстречу приплясывая. Меня прямо распирало от гордости.
Они подошли к краю моей траншеи, постояли, переглядываясь в молчании. Я всё ждал, когда же наконец начнут меня хвалить.