Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 2
Шрифт:
Андрейка стоял на пороге… На загорелом лице сияла улыбка.
— Согласен ко мне в третьяки? — спросил Охрименко.
— Мне все равно, — с достоинством ответил Андрейка. — Лишь бы к овцам.
— Только смотри у меня, без вольностей! — предупредил Охрименко. — А теперь иди, бери молодняк и веди в степь. А то шуму от них тут много. Музыка!
За окном — плач ягнят. Собственно, это уже не ягнята, но еще и не овцы. Их отлучили от матерей, и они орали что есть мочи. Из молодняка собрали две отары: в одной ярочки, в другой бараны с еще только начавшими отрастать молодыми рогами. Подавали
После того как молодняк был угнан на пастбища, во дворе стало тише; лишь изредка жалобно блеяли овцы-матери. Олег и Ленька все так же терпеливо сидели и поглядывали в окно. Вот где нужна была выдержка, железная терпеливость. Смотрели и видели походный вагон. Он стоял посреди двора, и на крыше у него блестела антенна. Возле вагона хлопотал дед Евсей. Тут же стояли две арбы с бочками и одна с мелко нарубленными дровами. Илья Васильевич Снеговой вынес медный котел и уложил его на арбу рядом с дровами. Собаки разбрелись по двору, лежали и сидели, скучно им было без дела.
Илья Васильевич вошел в хату и спросил:
— Григорий, звал?
— Да, вот что, Илья Васильевич: посмотри радиоприемник. Ты в этом деле специалист. Мне кажется, аккумуляторные батареи следует или подзарядить, или заменить.
Собираясь уходить, Илья Васильевич подмигнул Олегу и Леньке:
— Чего сидите без дела? Поедемте с нами!
— Нам домой надо. В техникум…
Еще позавчера Олег и Ленька упрашивали Григория отпустить на учебу и Марфутку. Для Григория эта просьба была неожиданной. Усмехаясь в усы, он спросил:
— Кому эта затея пришла в голову?
— Всем нам.
— Вот что, хлопцы. Молода еще моя дочка разъезжать, пусть учится в школе.
— Так мы ж решили… Мы обещали Марфутке.
Ребята не сдавались и ни на шаг не отступали от Григория. Да и как можно, не добившись успеха, отступить? Ведь Марфутку они заверили, что непременно уговорят отца, а затем и мать. И Марфутка, веря им, обрадованная, отправилась на попутной подводе в Сухую Буйволу готовиться к отъезду. Что ж теперь будет?
Перед отправкой овец в дорогу у Григория было много разных дел и на кошаре и в Сухой Буйволе. Чтобы избавиться от навязчивых просителей, он сказал:
— А известно ли вам, что места в техникуме есть?
— Мы еще не знаем. Должны быть.
— Хорошенькое, дело, они не знают! — Дядя Гриша смеялся. Ему было весело. — Да, может, там и для вас мест не будет, а вы еще и Марфутку туда повезете? Соображать надо! — И обнял обоих: полюбил, ничего не поделаешь. — Вот что, друзья, завтра я поеду в Сухую Буйволу и оттуда позвоню в техникум. Узнаю, как у них там с приемом и вообще. Поговорю и с Кузьмой Кузьмичом. Если есть места и вас смогут принять, учитывая ваш стаж работы сакманщиками, вот тогда, пожалуйста, поезжайте.
Ребята согласились. Правильно, конечно, рассудил дядя Гриша. Он уехал в Сухую Буйволу и вот вернулся, а они так и не знают, говорил он по телефону или не говорил. Олег вынужден был слезть с лавки и напомнить о себе. Он поправил под ремнем рубашку, кашлянул:
— Дядя Гриша, а мы тут…
— Вижу, вижу. Посидите еще, я вот управлюсь.
По всему было видно, что Григорий нарочно оттягивал
Солнце давно гуляло высоко в небе; было знойно. Все отары покинули кошару, и во дворе, под навесами стало пусто и тихо. Только теперь Григорий зашел под навес, в тень, и позвал ребят. Со степи дул жаркий, сильно нагретый воздух. Григорий вынул из нагрудного кармана две синенькие книжечки. Одну вручил Олегу, другую — Леньке.
— Тут записан ваш труд, — сказал он. — Заработанное, что положено, получите в Грушовке. Там, в книжечках, лежат и характеристики на вас. Хорошо я вас охарактеризовал, ребята вы старательные. Приезжайте и на будущий год.
И как бы между прочим добавил, что завтра на зорьке кошара вконец опустеет — походный вагон, арбы тронутся следом за овцами, — что на кошаре останется один сторож и что утром сюда заедет шофер на грузовике: едет в Грушовку за углем.
— Переночуете тут, — заключил Григорий. — Я наказал шоферу, чтобы взял вас. Он из племрассадника, и ему все одно по пути. Так что, ребята, пришло время нам расставаться. Спасибо за старание. Еще характеристику вам напишет правление. Обе — и мою и ту, что даст правление — отнесете в техникум.
— Дядя Гриша, а как же насчет Марфутки? — спросил Олег.
— А Ленька чего не спрашивает?
У Леньки пылало лицо, уши будто кто натер снегом. Он ничего не мог сказать: язык не поворачивался.
— Марфутка, ребята, не поедет, — решительно заявил Григорий. — И мала она, и никто ее там не ждет. Да и нету у нее чабанского призвания. Не женское это дело.
— Как же нет? — возразил Олег. — Все время с овцами.
— Она не чабановала, а обед носила. Пусть еще в школе поучится. — Григорий задумался. — Должен вам сказать, что и вас в техникуме никто не ждал до вчерашнего дня. Вот в чем беда! Это хорошо, что я позвонил директору и расхвалил вас как будущих овцеводов. Вы же знаете, как нынче трудно поступить на учебу — конкурс. Шесть душ на одно место. Но вам будет предпочтение. Вы и за овцами ходили, и ярлыгу в руках держали — есть у вас чабанский стаж. Так что поезжайте, подавайте директору документы и держите экзамены. Верите, когда директор узнал, что вы уже чабановали и что у вас такое желание, то он сказал…
Что сказал директор, побледневший Ленька не слыщал. Он точно оглох. Мысли его обратились к Марфутке. Как же это так случилось? Думали ехать втроем, и тут такая неудача. Марфутка, наверно, и чемоданчик приготовила, выбегает на улицу, ждет. Заявятся они с Олегом. Что они ей скажут?
…Утром, еще до восхода солнца, подкатил грузовик. Хмурый, сердитый на вид шофер разбудил Олега и Леньку. Сказал, чтобы побыстрее собирались, и ушел к машине.
Сонные, молчаливые, ребята вышли из хаты. Двор опустел. В степь вели следы колес. Чабанский лагерь уехал еще ночью. Подошел старик сторож. Раньше ребята его здесь не видели.