Семена страха
Шрифт:
— По закону природы выживает сильнейший. Тем не менее, по закону людей выживает предприимчивый. Если я машина и это понимаю, то за тысячелетия вы так и не постигли свою планету, лишь используете в целях не всегда отличающихся от убийства. Простите, — Иван замолчал. — Я буду краток. Слишком долго находился здесь один. Вы в убежище и моя задача не только защитить вас, но и научить утраченным функциям.
— Хорошо, — мрачно кивнул Механик. — Звучит обнадеживающе. Значит избранные мы, а не те, кто хотел на поезде приехать в это место?
— Получается и так. — Робот качнул головой. —
— Спасибо хоть на этом, — деланно поблагодарил Ивана Микки в своём репертуаре, приложив руку к груди и поклонившись. Шелест, нахмурившись, дал понять другу, что спорить с роботом себе дороже.
Как выяснилось позже, в убежище, где верховодила Сова, также имелся свой Иван. Они похожи как две капли воды. Голос немного другого тембра у андроида. Оказывается его можно менять по своему усмотрению. «Почему она сразу не рассказала о привратнике бункера, — размышлял Шелест, — или решила не лишать нас сюрприза. Да уж, он удался».
Перестраиваться сложно. Особенно людям привыкшим жить в постоянном страхе за свою жизнь. Снова и снова возникали вопросы. С кланом Серых соек поначалу не особо сталкивались, но чем больше продвинулись в изучении местности и тех или иных вопросов, тем чаще общались с соседями.
Слесарь хмурился меньше глядя на друга дочери. Даже зауважал его, видя, как парень старается принести в жизнь новой колонии пользу. Да и все новые жители взбодрились, понимая, что страница прошлого перевёрнута. Как только разобрались что и как в бункере, меньше обращались к роботу и почти привыкли к нему. Тот занимался обучением молодёжи и детей, ни разу не сидевших за школьной партой. Каждый из новых жителей станции «Изумруд» оказался при деле. Шелест всё чаще осознавал, что сделал правильный выбор, покинув Питер. Однако скучал по тем, кто остался в северном городе.
Минуло три года
Время раскручивало спираль, и прошлое ставшим вдруг далёким, похожим на жуткий сон меньше напоминало себе. Таня и Коля больше не расставались, а Слесарь, которого теперь звали все Анатолий Васильевич, перестал постоянно брюзжать. Характер у него даже лучше стал. Таня считала — всё дело в Верочке, с которой у отца завязался роман. Мика давно уже звали Мишей, а вот Шелеста так и продолжали за глаза называть так, хотя знали его имя Сергей. Решили уходить от привычек прошлого, раз наступила мирная жизнь. Позывные остались только для тех, кто выходил на связь. Патрулировать периметр вместе с кланом Серых соек продолжали исправно.
— Я хотела бы вернуться в Питер, — как то вздохнула Таня. — Как там наши? Скучаю по товарищам. Наверняка, им трудно и почему бы не отправиться за ними? Ты как думаешь?
Они лежали в полумраке маленькой комнаты и уже привыкли к тёплой постели и уютной обстановке спального отсека.
— Мысли нет-нет, да появлялись и не раз, — ответил Коля, обнял девушку и коснулся губами её виска. — А может, отправимся снова туда. Отец научил тебя многому. Справилась бы?
— Одной страшно. Но возможно он поехал бы с нами?
— Я уважаю
— Отчего же? — не понимая спросила Таня, повернувшись к парню.
— Дело в том. Ну, Верочка просил пока не говорить никому.
— Так мне же можно?
— Можно, — рассмеялся он. — Да не тормоши. Будет у тебя брат или сестра.
— Что? — округлила глаза Танька. — Неожиданная новость.
— Поэтому навряд ли папа поедет с нами, если ему предстоит стать отцом.
— Я бы тоже хотела ребёнка, — внезапно проговорила Таня, чем вогнала Колю в краску, почему, он и сам не понял, зная, что от близких отношений обычно появляются дети. — Только почему-то пока не получается никак.
— Ничего, — он прижал её к груди, — значит, наше время ещё не настало. Да и тебе всего девятнадцать. Всё будет.
Он вдруг подумал, не могла ли быть причина в нём. Что не говори, а он оставался мутантом. Раньше никогда не задумывался об этом. Решил,
поговорит с Доктором, который за три года сделался настоящим профессором не без помощи Ивана.
— Завтра скажу папе о нашем решении.
— А теперь спать, Танюш.
— Люблю тебя, Коля.
— И я.
Они обнялись и лежали в темноте, не закрывая глаз. Смотрели в серый потолок комнаты, где Таня наклеила фосфоресцирующие звёзды. «Как будто звёздное небо», — говорила и по-детски восхищалась. Не устала улыбаться новому дому, которым стало убежище. А Коля мечтал уйти в горы, чтобы построить там собственный дом. Жить в общине проще, но хотелось своего семейного счастья. А пока мысли о предстоящем путешествии не давали уснуть. Молчали, тихо погружаясь в дрёму, ощущая, что счастье — это когда не нужно никуда бежать, прятаться, когда завтра наступит не отягощённое страхом. Оно посеяло семена в душах людей, и многие ещё просыпались в кошмарах, вспоминая годы выживания в теперь уже далёком метро Санкт-Петербурга.
***
«Усилия людей, воля и общая цель сплачивают. Лидер, ведущий за собой, объединяет народы». Размышляя, Крюк наблюдал со смотровой башни Лахты за возвращающимися парнями с электростанции. Любил готовить пафосную речь и с удовольствием слушать, как молодёжь внимает умным словам. Скрестил руки на груди и нет-нет да поглядывал на крюк вместо кисти. Вздохнул. Ветер трепал седую бороду.
— Свет! — услышал, как закричали девчонки, дежурившие у входа в столовую. Их радостный смех грел сердце старика.
Пахло весной. К середине лета вода сошла, и район за районом люди расчищали улицы. Успеть бы до холодов. Народа мало для такой масштабной работы, говорил Рис. Теперь город казался огромным. Природа баловала. Дождей практически не было всё лето. Особенно стало легче, когда наладилось производство спирта. Его делали из отходов и фекалий. Чита постарался, с жадностью изучая позабывшиеся науки.
В Питер после схода воды потянулись обозы с новыми людьми. Гружённые всякой всячиной телеги лошади тянули за собой, как в старые времена, когда не было машин. Гужевая помощь пригодилась, пока авто на спирту не так много.